Подумала так-то, поплакала всласть, себя и князя жалеючи, да вдруг успокоилась. А может, и Змей к той поре выправил свой полет, держал тело ровно, размеренно взмахивая огромными крыльями. Наконец Леда приоткрыла глаза и быстро глянула вниз – вот же диво, даже не видно земли, одни белые облака…
Нет, там вдали показался лес, а вот и речушка меж золотых полей вьется. И правда, как все это иначе с высоты видится, словно игрушечное, не настоящее совсем. Кажется те, кто умеют летать и на жизнь по-другому смотрят. Для них все заботы мирские сверху мелкими кажутся.
По сравнению с чудом полета. Мудрее должны быть Крылатые и не в пример прочим добрее. Если сам ты велик и грозен, так что стоит тебе защищать малых да слабых. На что тебе еще дадена твоя сила? О многом помыслить можно, цепко держась за кривой костяной шип, сидя на спине дракона, вольно парящего в небесах.
И понемногу Леда обвыклась, осмотрелась. Уже бесстрашно взирала на меняющиеся внизу картины: пестрые лоскуты полей, крохотные домики деревенек, щетину сосновых боров и уже блекнувшую к осени зелень березняков. Хороша ты, родная земля и мила сердцу, вся как на ладони лежишь доверчиво, да хранят тебя Светлые Боги!
Долго длился полет, у Леды уже цепенело тело, озябли и затекли руки, перехватывало дыхание. Воздух казался разряженным и снова кружил голову до тошноты. Солнце стояло еще высоко во всей своей славе, слепило глаза, но время уже перевалило за полдень. Словно почуяв смятение девушки, Змей решил спуститься и себе самому также дать отдых. Раскалилась огнедышащая глотка, реку бы выпил, кажись…
А вот и тихое озеро, и поблизости никаких поселений не видно. Давно миновали маленькие городки и крохотные поселки, впереди леса и равнины, а еще дальше топи непроходимые и низовья Роси. До ночи должны долететь.
Пока Змей утолял жажду, Леда даже не стала распутывать свои ремни, только с трудом разминала онемевшие пальцы, чтобы достать баклажку с водой и тоже напиться. Отдых был недолгим и скоро Крылатый снова поднялся в небо. А его маленькая спутница закрыла глаза и опустила голову на плащ, покрывающий броню огнедышащего чудовища.
Леда уже не смотрела вниз и не замечала, как густые леса сменяются чахлыми осинниками и разреженными березовыми колками. Приближались непроходимые болота, на много верст расстилалась внизу безжизненная трясина с редкими островками суши. Права была Лесная бабушка, ни зверь, ни человек здесь не проберется, только птице дана свобода легко миновать опасные места. Лишь бы хватило сил…
Годар устал. Он даже немного корил себя за смелое решение добраться до Лунной долины в один день. Дорога долгая и разумнее было устроить ночлег у того тихого озерка, где делали короткий привал, а утром продолжить путешествие.
Но Змей хотел быстрее попасть к истокам Великой реки и вернуться в Гнездовье, зная, что Ладушка уже полностью принадлежит ему, никуда не будет более рваться. И теперь Змей с усилием двигал свои мощные крылья, стараясь преодолеть болота и хотя бы дотянуть до сухих прогалин. Тяжело… Никогда прежде не летал так долго… устал.
Леда насторожилась, показалось вдруг, что дыхание Змея стало более шумным и даже свистящим. Он то решительно устремлялся вперед, то парил на ветряных потоках, немного снижаясь. А внизу ожидало заблудших мрачное болото, и ему не видно было конца.
«Миленький, потерпи! Миленький мой, это я виновата, не хочу никаких загадочных Дев, не надо мне ничего знать, ты у меня есть и этого довольно. Только не опускайся ниже, некуда здесь садиться, ни одного твердого бережка. Только дотерпи до лесов… Никогда более не пошлю причуды свои исполнять, всегда буду с тобой, родненький мой…».
Последние силы истаивали, когда зоркие глаза Годара разглядели вдали островерхие ели. Еще немного и можно будет садиться. Но что это за громадина торчит из трясины близ самого берега? Похоже на мачты корабельные, а сам-то остов давно скрыт из виду, затянут в голодную бездну.
Солнце уже скрывалось за мохнатым ельником, когда Змей почти рухнул у кромки леса на твердую почву, глубоко ушел когтистыми лапищами в суглинок. Потом он еще долго лежал неподвижно, усмиряя пламя, бушующее в груди, и даже не сразу приподнял крыло, чтобы на него спустилась измаявшаяся наездница. Леда также не спешила, руки не слушались, крепления ремней не желали поддаваться озябшим пальцам. Но, наконец-то и она оказалась на земле.
– Годар, ты герой!
Но, кажется, сейчас он ее не слушал. Тяжелая морда Чудища была развернута в сторону топи. Не мигая, смотрели янтарные очи змея на остов, возвышавшийся над болотом, словно силясь восстать и тоже взмыть в поднебесье. То были останки огромного существа, не дотянувшего когда-то до сухой земли, упавшего в цепкие объятия зыбучих песков.
Годар даже ясно представил, как тот Неведомый ревел и метался, пытаясь вырваться из пучины, разгребал лапами едкую жижу и постепенно проваливался все глубже и глубже в голодную слизь. Что привело его сюда? Зачем он решился на заведомо опасный перелет? Испокон веков Долина манила Крылатых Паломников и порой забирала жестокую плату, даже не раскрывая своих тайн, не позволив коснуться края своего Звездного покрывала.
– Годар, что это?
Он хотел подуть на нее теплым паром, да остерегся ненароком обжечь. Что он мог бы ответить?
«А там, ладушка, вечным сном спит отец мой и не совета просить полетел он за дремучие леса и топкие болота. Последний приют здесь искал. Долго живут Змеи, но если ранено их сердце тоской, могут и сами лета свои сократить. Тяжко Крылатым без своей возлюбленной Луны, и если выскользнет она из могучих лап и вернется в Небесный Чертог, что делать на земле одинокому скитальцу…
Не удержат даже подросшие дети. И как могу я отца осудить? Его воля, его выбор. А, может, и не хотел вовсе погибать так напрасно, может, искал средство Ее вернуть? Кто теперь даст ответ, каждый век новые вопросы посылает. Вот и Ладушка пригорюнилась, и ведь тоже устала. Надо подумать о ней…»
Змей прополз на брюхе чуть дальше от берега и оказался за спиной у Леды, что все еще разглядывала белые кости Великана, пропоровшие болотное чрево. А когда обернулась, Годар уже надевал на себя измятую рубашку.
Хвала Богам, можно теперь обнять человека, а не железную плоть дракона. Леда не сдерживала чувств, подбежала ближе и князь, отложив до поры пояс, крепко сжал в могучих объятиях. Леда всхлипывала, терлась лицом о его плечо, чувствуя какую-то странную вину:
– Тяжко тебе пришлось? Да я еще на спине…
– Тебя не почуял даже, будто перышко пристало, совсем невесомая.
– Это ты сильный, смелый… самый-самый на свете.
– Любимым бы назвала, больше порадовала.
Леда улыбалась счастливо, замирало сердечко под его вопрошающим взором:
– Знаешь сам, что люблю.
Молчал Годар, ибо переполняла душу великое счастье оттого, что держит свою Луну в руках и она с тем согласна. Не позволит исчезнуть ей. Будет беречь и желать всегда.
Приближалась ночь и следовало бы найти место для отдыха. Минувший день выдался непростым, а близка ли цель путешествия Годар лишь смутно подозревал. Надобно ладушку свою успокоить, развести костер и подкрепиться остатками еды, надо дождаться утра.
Но и этим планам не суждено было сбыться, где-то недалеко из густой кроны разлапистой ели раздалось пение. И вот чудно, будто бы даже человеческий голос. Только Леда уже сладким песенкам не шибко доверяла:
– Годар, не ходи! Там ловушка какая-то, не иначе. Опять кот-людоед сидит, путников к себе манит.
– А вот сейчас и посмотрим, позади меня стань и не бойся ничего. Не доводилось мне прежде Баяна видеть, а узнать бы его не прочь.
– Страшно-то как, Годар…
Песня эта была очень грустной. Нежный, но такой печальный мотив. А может, на то злодей и рассчитывал – восплачет жалкий человечек, расчувствуется, да и сам попадется в когти. Однако Змеиный князь был настороже, даже и не думал поддаваться колдовским чарам, крепко держал в руке небольшой острый нож, ужо не поздоровиться обманщику.
Но вот Леда вскрикнула в изумленье и ухватила Годара за плечо – виданное ли дело, среди седых лишайников, что в беспорядке свисали с еловых лап, мелькнула маленькая женская головка.
– А ну, покажись, кто ты есть!
Тут Леда снова испуганно пискнула и спряталась за широкой спиной мужчины, зря, видно девушка храбрилась, думая, что после всех чудищ-уродцев заброшенной деревеньки уже ничего ее не смутит, не повергнет в дрожь. Существо, что сейчас скакало на птичьих лапах по колючим ветвям ей бы и в жутком сне не привиделось.
Да только было это Существо здесь не одно. Теперь уже позади путников прозвучал нежный ласковый голосок:
– Вы бы, гости дорогие, не пугали мою сестрицу да оружие спрятали поскорей. Нам оно не по нраву. Здесь вам обороняться не от кого, никто зла чинить прохожим не станет. А ежели вы хотите до Звездных ключей добраться, так я и сама проводить могу. Гости нас редко балуют.
Леда обернулась и оторопела – на ветвях сидела птица с женской головой, размером с крупную глухарку. Вот уж диво, так диво! Есть в русских былинах и такой персонаж, даже сестрицу можно себе представить. А вот и вторая "птаха" вспорхнула с ели напротив, уселась чуть повыше разговорчивой родственницы. Вроде обе похожи, только у приветливой говоруньи оперение светлее и личико не в пример улыбчивей.
– Сирин сладкогласый - пробормотала Леда в смятении, - мы вас обижать и не думали, только ищем путь в Лунную долину. А здесь ночь хотели переждать.
– Самое время! Как раз управитесь до полуночи, да и нам уж лететь пора, очень уж сладко Лунное молочко, любит им сестрица лакомиться. А вот мне больше Солнечные струи по нраву, оттого и песни мои веселые, душу радуют, ободряют. Это сестрица все плачет-грустит, за каждого на земле тревожится и тоскует.
Тут голос подал сам князь:
– Благодарствуем за приветное слово, певуньи. Если есть на то ваше желание, проводите к своей хозяюшке. Нужен нам Лунной девы совет, за тем сюда и явились.
– Быть по сему.
И пошли они по еле заметной тропе, едва поспевая за двумя странными созданиями, что перелетали с дерева на дерево и только вертели головушками, приглашая следовать вперед. Мрачный, дремучий лес стенами стоял по обе стороны от узенькой дорожки, князь шел впереди, а Леда чуть отставала, держась за его руку.
Долго ли, коротко ли показалось путешествие, но вот впереди просветлело небо, густо усеянное яркими звездами, расступился еловый бор, открывая вид на широкую низину. Пахло влажной травой, журчала вода и пройдя еще немного вперед, Леда ахнула в восторженном изумлении:
– Она, и впрямь, лунная! Смотри же, Годар, смотри!
– Вижу, ясынька моя, тоже любуюсь.
На небе царила полная луна, но здесь ей не грозило одиночество. Тысячи лун и звездных огней отражались в маленьких озерках, что в изобилии были раскиданы по низине. Казалось, что все земное пространство впереди дрожит и переливается серебристым свечением, воистину, дивно завораживающее зрелище, только некогда любоваться, молвит чудо-птица:
– За мной, человеки! Вперед! Полно любоваться, достанет времени, а сейчас надобно хозяюшке поклониться да просьбы свои изложить.
Удивительная женщина-птица повелительно указала крылом в сторону раскидистого дерева посредине долины:
– Там буду вас ожидать, смело ступайте. А сестрица Саму позовет. Скоро и встретитесь.
С замирающим сердцем пробирались путники между маленьких юрких ручейков, что потихоньку собирались вместе и текли на север уже небольшой речушкой. Не они ли дают начало полноводной великой Роси? Стало быть так.
Дерево, у которого остановились люди, оказалось огромной старой елью, уже поникшей и раздавшейся вширь. Годар расстелил плащ у корней Седой Великанши и сел сам, приглашая Леду разместиться рядом.
– Отдохни пока, может, еще долго придется ждать.
– Я-то не утомилась, ты руками махал, то есть, не совсем уж руками…
Годар засмеялся, привлекая ее себе на плечо. Сидели так молча, слушая, как стучат в такт сердца и было им хорошо. Леда пригрелась и успела задремать, как вдруг услышала тихий говор над головой:
– Давно тебя поджидаю, а ты все не летишь. Только не зря ждала. Подарил мне великую радость – Любимую Дочку принес повидать. За то отплачу знатно, как никогда Вашим прежде, одно твое желание исполнить могу, только наперед хорошенько подумай.
– Пусть она счастлива будет. Со мной или без меня, не в том суть, лишь бы стала счастливой, долго прожила без печали и слез.
– Хорошо, запомню твои слова, Крылатый. А теперь хочу ее волю слышать. Очнись уже, дитятко, вот и свиделись, наконец!
Леда распахнула глаза, повинуясь глубокому чарующему голосу, и будто бы даже не удивилась. Рядом с ней сидела женщина в светлой одежде простого покроя. Прямые волосы легко струились по узким плечам, доходя до самой бедер. Маленькие ладони сложены на коленях.
Лицо вроде доброе, а вот черты неуловимы, словно укрыты дымкой тумана, зато очи звездно мерцают и улыбаются губы. Что-то смутно знакомое было в этом лице… Мама… Бабушка… Прабабушка…Та, что давно ушла или та, что еще раньше оставила землю или еще целые века назад Прародительница – самая первая Мать.
Зыбкая нить женских судеб, каждая из которых теперь таилась в Леде, составляла ее нынешнюю суть. Какие они носили имена, в какой ходили одежде, может в лыковых лапотках или красных черевиках, а может в дорогих сафьяновых сапожках или невесомых бальных туфельках, что так легко скользят по начищенному паркету.
Этих женщин давно уже нет, даже имена их сокрыты во мраке прошлого, но есть сейчас Леда – хранительница их тайн, сама даже о том не знающая в полную силу.
Не она ли теперь Река, в которой слиты воедино сотни тысяч ручьев, растворившихся в ней без остатка, питающие ее собой, передающие весь свой жизненный опыт - немудрящий, крестьянский, кондовый и рядом благородный, объявший мудрость всех знаний на ту пору.
Только на мгновение приоткрылся перед ней покров вечной Тайны, и Леда восхищенно застыла, чувствуя себя песчинкой на ладони Времен и тут же последней веточкой на Родовом древе.
«Гордись, крепись, ибо ты не одна, за тобою сила множества Поколений, сумевших тебя взрастить. Живи и помни, что ты лишь малое звенышко в этой Цепи и дашь начало новым росткам, продолжишь Нить связующую…»
– Свое желание мне поведай и все исполнится, дитя! Говори же, не бойся.
Леда тряхнула головой, прогоняя наваждение, словно все это было во сне. Так долго мечтала о подобной минуте и не может слова найти. А потом опомнилась и твердо сказала, глядя куда-то мимо светловолосой женщины:
– Пусть спадет проклятие со змеиного рода, пусть ненасытный Подземный Царь оставит в покое Годара и всех его будущих детей. Довольно им мучиться!
На пару мгновений наступила тишина. А потом звонким колокольчиком зазвучал смех Лунной Девы.
– Каждый из вас попросил за другого. И то всего более мне отрадно, а я свое слово сдержу. Каждый получит, чего желал. Всего легче мне твою просьбу исполнить, доченька. Да свершится на то воля Богов, и последний змеиный данник сможет каждую весну возвращаться в родное Гнездо, возвещая о Пробуждении земли от Зимнего сна.
Все лето сможет проводить кроткий Радсей под лучами солнца и с последним колосом, убранным в закрома снова сойдет в Темные Чертоги.
Нет, там вдали показался лес, а вот и речушка меж золотых полей вьется. И правда, как все это иначе с высоты видится, словно игрушечное, не настоящее совсем. Кажется те, кто умеют летать и на жизнь по-другому смотрят. Для них все заботы мирские сверху мелкими кажутся.
По сравнению с чудом полета. Мудрее должны быть Крылатые и не в пример прочим добрее. Если сам ты велик и грозен, так что стоит тебе защищать малых да слабых. На что тебе еще дадена твоя сила? О многом помыслить можно, цепко держась за кривой костяной шип, сидя на спине дракона, вольно парящего в небесах.
И понемногу Леда обвыклась, осмотрелась. Уже бесстрашно взирала на меняющиеся внизу картины: пестрые лоскуты полей, крохотные домики деревенек, щетину сосновых боров и уже блекнувшую к осени зелень березняков. Хороша ты, родная земля и мила сердцу, вся как на ладони лежишь доверчиво, да хранят тебя Светлые Боги!
Долго длился полет, у Леды уже цепенело тело, озябли и затекли руки, перехватывало дыхание. Воздух казался разряженным и снова кружил голову до тошноты. Солнце стояло еще высоко во всей своей славе, слепило глаза, но время уже перевалило за полдень. Словно почуяв смятение девушки, Змей решил спуститься и себе самому также дать отдых. Раскалилась огнедышащая глотка, реку бы выпил, кажись…
А вот и тихое озеро, и поблизости никаких поселений не видно. Давно миновали маленькие городки и крохотные поселки, впереди леса и равнины, а еще дальше топи непроходимые и низовья Роси. До ночи должны долететь.
Пока Змей утолял жажду, Леда даже не стала распутывать свои ремни, только с трудом разминала онемевшие пальцы, чтобы достать баклажку с водой и тоже напиться. Отдых был недолгим и скоро Крылатый снова поднялся в небо. А его маленькая спутница закрыла глаза и опустила голову на плащ, покрывающий броню огнедышащего чудовища.
Леда уже не смотрела вниз и не замечала, как густые леса сменяются чахлыми осинниками и разреженными березовыми колками. Приближались непроходимые болота, на много верст расстилалась внизу безжизненная трясина с редкими островками суши. Права была Лесная бабушка, ни зверь, ни человек здесь не проберется, только птице дана свобода легко миновать опасные места. Лишь бы хватило сил…
Годар устал. Он даже немного корил себя за смелое решение добраться до Лунной долины в один день. Дорога долгая и разумнее было устроить ночлег у того тихого озерка, где делали короткий привал, а утром продолжить путешествие.
Но Змей хотел быстрее попасть к истокам Великой реки и вернуться в Гнездовье, зная, что Ладушка уже полностью принадлежит ему, никуда не будет более рваться. И теперь Змей с усилием двигал свои мощные крылья, стараясь преодолеть болота и хотя бы дотянуть до сухих прогалин. Тяжело… Никогда прежде не летал так долго… устал.
Леда насторожилась, показалось вдруг, что дыхание Змея стало более шумным и даже свистящим. Он то решительно устремлялся вперед, то парил на ветряных потоках, немного снижаясь. А внизу ожидало заблудших мрачное болото, и ему не видно было конца.
«Миленький, потерпи! Миленький мой, это я виновата, не хочу никаких загадочных Дев, не надо мне ничего знать, ты у меня есть и этого довольно. Только не опускайся ниже, некуда здесь садиться, ни одного твердого бережка. Только дотерпи до лесов… Никогда более не пошлю причуды свои исполнять, всегда буду с тобой, родненький мой…».
Последние силы истаивали, когда зоркие глаза Годара разглядели вдали островерхие ели. Еще немного и можно будет садиться. Но что это за громадина торчит из трясины близ самого берега? Похоже на мачты корабельные, а сам-то остов давно скрыт из виду, затянут в голодную бездну.
Солнце уже скрывалось за мохнатым ельником, когда Змей почти рухнул у кромки леса на твердую почву, глубоко ушел когтистыми лапищами в суглинок. Потом он еще долго лежал неподвижно, усмиряя пламя, бушующее в груди, и даже не сразу приподнял крыло, чтобы на него спустилась измаявшаяся наездница. Леда также не спешила, руки не слушались, крепления ремней не желали поддаваться озябшим пальцам. Но, наконец-то и она оказалась на земле.
– Годар, ты герой!
Но, кажется, сейчас он ее не слушал. Тяжелая морда Чудища была развернута в сторону топи. Не мигая, смотрели янтарные очи змея на остов, возвышавшийся над болотом, словно силясь восстать и тоже взмыть в поднебесье. То были останки огромного существа, не дотянувшего когда-то до сухой земли, упавшего в цепкие объятия зыбучих песков.
Годар даже ясно представил, как тот Неведомый ревел и метался, пытаясь вырваться из пучины, разгребал лапами едкую жижу и постепенно проваливался все глубже и глубже в голодную слизь. Что привело его сюда? Зачем он решился на заведомо опасный перелет? Испокон веков Долина манила Крылатых Паломников и порой забирала жестокую плату, даже не раскрывая своих тайн, не позволив коснуться края своего Звездного покрывала.
– Годар, что это?
Он хотел подуть на нее теплым паром, да остерегся ненароком обжечь. Что он мог бы ответить?
«А там, ладушка, вечным сном спит отец мой и не совета просить полетел он за дремучие леса и топкие болота. Последний приют здесь искал. Долго живут Змеи, но если ранено их сердце тоской, могут и сами лета свои сократить. Тяжко Крылатым без своей возлюбленной Луны, и если выскользнет она из могучих лап и вернется в Небесный Чертог, что делать на земле одинокому скитальцу…
Не удержат даже подросшие дети. И как могу я отца осудить? Его воля, его выбор. А, может, и не хотел вовсе погибать так напрасно, может, искал средство Ее вернуть? Кто теперь даст ответ, каждый век новые вопросы посылает. Вот и Ладушка пригорюнилась, и ведь тоже устала. Надо подумать о ней…»
Змей прополз на брюхе чуть дальше от берега и оказался за спиной у Леды, что все еще разглядывала белые кости Великана, пропоровшие болотное чрево. А когда обернулась, Годар уже надевал на себя измятую рубашку.
Хвала Богам, можно теперь обнять человека, а не железную плоть дракона. Леда не сдерживала чувств, подбежала ближе и князь, отложив до поры пояс, крепко сжал в могучих объятиях. Леда всхлипывала, терлась лицом о его плечо, чувствуя какую-то странную вину:
– Тяжко тебе пришлось? Да я еще на спине…
– Тебя не почуял даже, будто перышко пристало, совсем невесомая.
– Это ты сильный, смелый… самый-самый на свете.
– Любимым бы назвала, больше порадовала.
Леда улыбалась счастливо, замирало сердечко под его вопрошающим взором:
– Знаешь сам, что люблю.
Молчал Годар, ибо переполняла душу великое счастье оттого, что держит свою Луну в руках и она с тем согласна. Не позволит исчезнуть ей. Будет беречь и желать всегда.
Приближалась ночь и следовало бы найти место для отдыха. Минувший день выдался непростым, а близка ли цель путешествия Годар лишь смутно подозревал. Надобно ладушку свою успокоить, развести костер и подкрепиться остатками еды, надо дождаться утра.
Но и этим планам не суждено было сбыться, где-то недалеко из густой кроны разлапистой ели раздалось пение. И вот чудно, будто бы даже человеческий голос. Только Леда уже сладким песенкам не шибко доверяла:
– Годар, не ходи! Там ловушка какая-то, не иначе. Опять кот-людоед сидит, путников к себе манит.
– А вот сейчас и посмотрим, позади меня стань и не бойся ничего. Не доводилось мне прежде Баяна видеть, а узнать бы его не прочь.
– Страшно-то как, Годар…
Песня эта была очень грустной. Нежный, но такой печальный мотив. А может, на то злодей и рассчитывал – восплачет жалкий человечек, расчувствуется, да и сам попадется в когти. Однако Змеиный князь был настороже, даже и не думал поддаваться колдовским чарам, крепко держал в руке небольшой острый нож, ужо не поздоровиться обманщику.
Но вот Леда вскрикнула в изумленье и ухватила Годара за плечо – виданное ли дело, среди седых лишайников, что в беспорядке свисали с еловых лап, мелькнула маленькая женская головка.
– А ну, покажись, кто ты есть!
Тут Леда снова испуганно пискнула и спряталась за широкой спиной мужчины, зря, видно девушка храбрилась, думая, что после всех чудищ-уродцев заброшенной деревеньки уже ничего ее не смутит, не повергнет в дрожь. Существо, что сейчас скакало на птичьих лапах по колючим ветвям ей бы и в жутком сне не привиделось.
Да только было это Существо здесь не одно. Теперь уже позади путников прозвучал нежный ласковый голосок:
– Вы бы, гости дорогие, не пугали мою сестрицу да оружие спрятали поскорей. Нам оно не по нраву. Здесь вам обороняться не от кого, никто зла чинить прохожим не станет. А ежели вы хотите до Звездных ключей добраться, так я и сама проводить могу. Гости нас редко балуют.
Леда обернулась и оторопела – на ветвях сидела птица с женской головой, размером с крупную глухарку. Вот уж диво, так диво! Есть в русских былинах и такой персонаж, даже сестрицу можно себе представить. А вот и вторая "птаха" вспорхнула с ели напротив, уселась чуть повыше разговорчивой родственницы. Вроде обе похожи, только у приветливой говоруньи оперение светлее и личико не в пример улыбчивей.
– Сирин сладкогласый - пробормотала Леда в смятении, - мы вас обижать и не думали, только ищем путь в Лунную долину. А здесь ночь хотели переждать.
– Самое время! Как раз управитесь до полуночи, да и нам уж лететь пора, очень уж сладко Лунное молочко, любит им сестрица лакомиться. А вот мне больше Солнечные струи по нраву, оттого и песни мои веселые, душу радуют, ободряют. Это сестрица все плачет-грустит, за каждого на земле тревожится и тоскует.
Тут голос подал сам князь:
– Благодарствуем за приветное слово, певуньи. Если есть на то ваше желание, проводите к своей хозяюшке. Нужен нам Лунной девы совет, за тем сюда и явились.
– Быть по сему.
И пошли они по еле заметной тропе, едва поспевая за двумя странными созданиями, что перелетали с дерева на дерево и только вертели головушками, приглашая следовать вперед. Мрачный, дремучий лес стенами стоял по обе стороны от узенькой дорожки, князь шел впереди, а Леда чуть отставала, держась за его руку.
Долго ли, коротко ли показалось путешествие, но вот впереди просветлело небо, густо усеянное яркими звездами, расступился еловый бор, открывая вид на широкую низину. Пахло влажной травой, журчала вода и пройдя еще немного вперед, Леда ахнула в восторженном изумлении:
– Она, и впрямь, лунная! Смотри же, Годар, смотри!
– Вижу, ясынька моя, тоже любуюсь.
На небе царила полная луна, но здесь ей не грозило одиночество. Тысячи лун и звездных огней отражались в маленьких озерках, что в изобилии были раскиданы по низине. Казалось, что все земное пространство впереди дрожит и переливается серебристым свечением, воистину, дивно завораживающее зрелище, только некогда любоваться, молвит чудо-птица:
– За мной, человеки! Вперед! Полно любоваться, достанет времени, а сейчас надобно хозяюшке поклониться да просьбы свои изложить.
Удивительная женщина-птица повелительно указала крылом в сторону раскидистого дерева посредине долины:
– Там буду вас ожидать, смело ступайте. А сестрица Саму позовет. Скоро и встретитесь.
С замирающим сердцем пробирались путники между маленьких юрких ручейков, что потихоньку собирались вместе и текли на север уже небольшой речушкой. Не они ли дают начало полноводной великой Роси? Стало быть так.
Дерево, у которого остановились люди, оказалось огромной старой елью, уже поникшей и раздавшейся вширь. Годар расстелил плащ у корней Седой Великанши и сел сам, приглашая Леду разместиться рядом.
– Отдохни пока, может, еще долго придется ждать.
– Я-то не утомилась, ты руками махал, то есть, не совсем уж руками…
Годар засмеялся, привлекая ее себе на плечо. Сидели так молча, слушая, как стучат в такт сердца и было им хорошо. Леда пригрелась и успела задремать, как вдруг услышала тихий говор над головой:
– Давно тебя поджидаю, а ты все не летишь. Только не зря ждала. Подарил мне великую радость – Любимую Дочку принес повидать. За то отплачу знатно, как никогда Вашим прежде, одно твое желание исполнить могу, только наперед хорошенько подумай.
– Пусть она счастлива будет. Со мной или без меня, не в том суть, лишь бы стала счастливой, долго прожила без печали и слез.
– Хорошо, запомню твои слова, Крылатый. А теперь хочу ее волю слышать. Очнись уже, дитятко, вот и свиделись, наконец!
Леда распахнула глаза, повинуясь глубокому чарующему голосу, и будто бы даже не удивилась. Рядом с ней сидела женщина в светлой одежде простого покроя. Прямые волосы легко струились по узким плечам, доходя до самой бедер. Маленькие ладони сложены на коленях.
Лицо вроде доброе, а вот черты неуловимы, словно укрыты дымкой тумана, зато очи звездно мерцают и улыбаются губы. Что-то смутно знакомое было в этом лице… Мама… Бабушка… Прабабушка…Та, что давно ушла или та, что еще раньше оставила землю или еще целые века назад Прародительница – самая первая Мать.
Зыбкая нить женских судеб, каждая из которых теперь таилась в Леде, составляла ее нынешнюю суть. Какие они носили имена, в какой ходили одежде, может в лыковых лапотках или красных черевиках, а может в дорогих сафьяновых сапожках или невесомых бальных туфельках, что так легко скользят по начищенному паркету.
Этих женщин давно уже нет, даже имена их сокрыты во мраке прошлого, но есть сейчас Леда – хранительница их тайн, сама даже о том не знающая в полную силу.
Не она ли теперь Река, в которой слиты воедино сотни тысяч ручьев, растворившихся в ней без остатка, питающие ее собой, передающие весь свой жизненный опыт - немудрящий, крестьянский, кондовый и рядом благородный, объявший мудрость всех знаний на ту пору.
Только на мгновение приоткрылся перед ней покров вечной Тайны, и Леда восхищенно застыла, чувствуя себя песчинкой на ладони Времен и тут же последней веточкой на Родовом древе.
«Гордись, крепись, ибо ты не одна, за тобою сила множества Поколений, сумевших тебя взрастить. Живи и помни, что ты лишь малое звенышко в этой Цепи и дашь начало новым росткам, продолжишь Нить связующую…»
– Свое желание мне поведай и все исполнится, дитя! Говори же, не бойся.
Леда тряхнула головой, прогоняя наваждение, словно все это было во сне. Так долго мечтала о подобной минуте и не может слова найти. А потом опомнилась и твердо сказала, глядя куда-то мимо светловолосой женщины:
– Пусть спадет проклятие со змеиного рода, пусть ненасытный Подземный Царь оставит в покое Годара и всех его будущих детей. Довольно им мучиться!
На пару мгновений наступила тишина. А потом звонким колокольчиком зазвучал смех Лунной Девы.
– Каждый из вас попросил за другого. И то всего более мне отрадно, а я свое слово сдержу. Каждый получит, чего желал. Всего легче мне твою просьбу исполнить, доченька. Да свершится на то воля Богов, и последний змеиный данник сможет каждую весну возвращаться в родное Гнездо, возвещая о Пробуждении земли от Зимнего сна.
Все лето сможет проводить кроткий Радсей под лучами солнца и с последним колосом, убранным в закрома снова сойдет в Темные Чертоги.
