Но оружием мог стать сам альтерец. Он собирался выпустить ментальный дар на максимальное расстояние, «поймать» и подчинить как можно больше живых существ. Не зря же тренировался на Лорайне. О том, чего это будет стоить ему самому, Веймар старался не думать.
Как только процесс слияния сознаний с живым кораблем был завершен, Веймар выпустил Силу. Самые резвые и наглые пираты подошли достаточно близко, чтобы можно было считывать мысли и влиять на разум. Первые три корабля удалось вывести из строя быстро. Альтерец приказал капитану одного из них расстрелять «собрата» из всех орудий. Естественно, такой маневр не остался без ответа, и космос озарился двумя вспышками взрывов. Третьим кораблем управляли двое – капитан и навигатор. Капитана Веймар погрузил в глубокий сон, навигатору приказал ввести случайные координаты и тоже погрузил в сон. Если им повезет, очнутся в соседней галактике живыми и невредимыми.
Остальные теперь приближаться не спешили и слаженно окружали живой корабль.
«Если прорываться, то сейчас, пока нас не зажали в плотное кольцо. Давай вдоль границы с кахэтянами. Так быстрее получится», – мысленно приказал альтерец.
Хоть как-то рассчитать риски он уже не мог. Слишком сильно ограничен ресурс. Слишком серьезно пострадала физическая оболочка и сфера сознания. Всего было слишком. Веймар и сам не понимал, почему до сих пор жив. На пульсирующее болью и Огнем запястье он не обращал внимания – все тело было сплошным сгустком боли. Альтерец с трудом осознавал себя в пространстве-времени. Сознание пыталось отключиться, в глазах все темнело и плыло. Но Веймар держался из последних сил, понимая, что потеря контроля в его случае равносильна смерти.
Живой корабль согласился с капитаном и, стремительно набирая скорость, рванул в открытый участок космоса между двумя ближайшими пиратскими посудинами. Их пытались обстреливать, но Веймар знал о траектории выстрела за четверть секунды до того, как он будет произведен, и альтерский корабль легко уходил с линии огня. Пираты попали в цель всего трижды, пока бионическая машина увеличивала отрыв. Расход Силы возрос, но защитное поле устояло. Веймар выдохнул с облегчением, когда они оставили пиратов в нескольких сотнях тысяч километров. Теперь живой корабль точно не догнать. Сознание пыталось погрузиться в темноту, критически не хватало связи с месторождением, но альтерец запредельным усилием воли заставлял себя держать глаза открытыми, а разум ясным.
– Впереди два военных крейсера Альянса, – как-то слишком спокойно и буднично сообщил живой корабль.
Веймар бы истерически рассмеялся, если были бы силы. Ну а что ещё ожидать? Граница есть граница. Боевое столкновение не осталось незамеченным. Военный флот Альянса среагировал оперативно. Это не криминальное отребье на убогих и битых кораблях с маломощным и устаревшим вооружением – это профессионалы.
– Они нас засекли? – уже не надеясь на обратное, осведомился Веймар у корабля.
– Да.
– Уходи в гиперпрыжок, – приказал альтерец.
– Это тебя убьет.
– И что. Зато Альянс не узнает о наших технологиях.
– Есть шанс принять вид их корабля и пройти мимо без тщательного досмотра…
– С фактором риска свыше 70%? Нет, уходи. Спаси хотя бы свою жизнь и вернись домой, – приказал альтерец. – У меня не хватит сил влиять на несколько сотен разумов. Лучше сдохнуть от перегрузки в гиперпрыжке. Это приказ!
– Начинаю обратный отсчет, – отозвался живой корабль. – Пять, четыре, три…
Веймар закрыл глаза, наконец позволив угасающему сознанию гаснуть. Как пространство вокруг исказилось кривым зеркалом, замкнулось само на себя и раскрылось конвертом, бесследно поглотив корабль, он уже не заметил.
Только командиры военных крейсеров растерянно любовались пустыми радарами. Неизвестный корабль, предположительно альтерский, просто растворился. Исчез в никуда. Военные усомнились, что это действительно был корабль, а не галлюцинация или сбой систем.
«Ничего интересного. Ничего особенного. Если такое войдёт в отчёт, нас просто подымут насмех, а высшее руководство усомнится в адекватности и компетентности командования и экипажа патрульных крейсеров. А вот границы нужно патрулировать лучше. И пиратов стоит потрепать, совсем обнаглели», – одновременно подумали оба капитана, отдавая соответствующие команды и приказы.
Четырёхмерный огненный симплекс, размером с небольшую яхту, завершил ментальное воздействие, устало свернулся в гиперсферу и растаял вслед за чужим кораблём. Этот объект вовсе остался незамеченным. Технологий для фиксации многомерных объектов у Альянса ещё не существовало. И Летта не собиралась это менять.
... Альтерра
Рахши Веймара действительно знали на Альтерре много удивительных мест и могли многое рассказать, если уметь слушать. Летта умела. Общаться с четвероногими было сплошным удовольствием: эти создания не плели интриг, не лгали, в них не было подлости, скрытых мотивов и двойного дна, они выражали мысли и чувства по-детски искренне и честно. Особенно Линдси. Её супруг был более сдержан в эмоциях, но так же чист мыслями. Летта назвала его Арс. Из десятка предложенных имён большой снежный кот выбрал это, и оно ему удивительно шло.
Рахши показали новой хозяйке такие невероятные места, что захватывало дух. Они с удовольствием катали Летту, а она в благодарность щедро делилась Силой. Крылатая иномирянка не мёрзла, не боялась скорости и высоты, разве что при прыжке через ущелья или со скалы инстинктивно расправляла крылья. При этом визжала от восторга и не скрывала удвоенных зрачков. Она могла провести в горах весь день, наслаждаясь благословенной тишиной и дикой красотой первозданной природы. Могла долго мчать на рахши сквозь снежную пелену и алмазную пыль, чтобы встретить рассвет двух солнц на самом высоком и величественном плато, искупаться в золотых облаках, а потом с аппетитом разделить свой завтрак с пушистыми друзьями. И с ними же рвануть к заливные луга, чтобы поваляться в траве, искупаться в водопадах, заглянуть в таинственные пещеры, или умчать к озёрам или океану полюбоваться закатом.
Любознательная менталистка больше общалась с Арсом и Линдси, чем с двуногими альтерцами и собственным братом. Альтерцам хватало своих дел, а брату с женой не хватало друг друга. Летта деликатно оставляла молодожёнов наедине, появляясь дома только для того, чтобы переночевать и позавтракать. А иногда и вовсе не появлялась, оставаясь в доме Веймара. Там всё пропиталось его вибрациями, в которых ей было комфортно. Гораздо комфортнее, чем болтаться в интимном пространстве супружеской пары, будто третий хвост у рахши. Заодно Летта присматривала за месторождением Веймара, подпитывала его, оттачивала навыки взаимодействия с альгиумом. И просто общалась с разумными кристаллами, чтобы они не скучали без Хранителя, не тревожились, не чувствовали себя брошеными и одинокими. Уровень сознания и энергетики позволял Леттарионе провести в месторождении хоть всю ночь, и получить при этом заряд сил, а не перегрузку. Она спокойно могла бы выйти на контакт и с самой Альтеррой. Но серьёзных причин для такого контакта не было, а дёргать разум живой планеты по пустякам, просто из любопытства, было бы некорректно. Летте без того хватало, чем заняться.
У Веймара оказалась приличная библиотека, с коллекцией древних, редких и уникальных фолиантов. Для пытливой и любопытной иномирянки это стало приятным сюрпризом и настоящим сокровищем. Как и шикарная ванна, больше напоминающая мини-бассейн, приличный запас альтерских продуктов и отличных вин. Летта могла бы их и материализовать, но материализация не являлась её врождённым даром и давалась непросто. А попробовать что-то исконно альтерское гораздо интереснее, чем мучиться с созданием косной материи из энергии и личного упрямства. Лучше потом возместит снеговичку ущерб. Насчет возмещения у неё имелась масса идей и вариантов. Далеко не всегда приличных, но очень приятных.
Летта обновила, усилила и усовершенствовала порядком изношенную и просевшую защиту дома и территории. У самого Веймара до этого не доходили руки, или альтерец не видел в этом смысла, но сама она такой беспечности не разделяла. И не хотела бы на своей территории незваных гостей, неприятных сюрпризов и лишних проблем. Как говорит мама, матёрый безопасник, такой триппер проще предупредить, чем лечить. Снеговичок имел талант не только писать картины, но и наживать врагов. С братом, если что, она договорится, да и сам Нариман никого не тронет зря. Но за всех альтерцев Летта бы не ручалась. Защита лишней не бывает.
Феникс изредка присматривала за Веймаром через Печать, чтоб никуда не влип, не наделал глупостей и критичных ошибок. Но ни во что не вмешивалась. Только наблюдала. Даже когда этот отчаянный идейный мазохист притащил в свой номер какую-то силиконовую куклу. Летте стало смешно. Печать не допустила бы измены ни с одной стороны и в любом случае, но тут даже магии не потребовалось. Ни тело, ни сущность альтерца не откликались на чужую энергетику, чужое тело и чужие ласки. Чужое всё. Холодное, пресное, невкусное. Зачем давился? Кому и что пытался доказать? Самоизнасилование какое-то. Теперь еще и себя в импотенты записал, что не возбудился от насилия над собой. Что тело, душа и энергетика не приемлют насилия, не реагируют по команде и не слушают бестолковый ум. Только этому уму не нужна правда. Обвинить иномирную тварь гораздо проще.
Летта только махнула на него крылом. Иномирянин, творческая натура. Не натворит, так вытворит. Но пока защиты её личной Печати хватало, а линии реальности замерли в относительном равновесии. Ещё тонкий, хрупкий, но уже баланс. Она верно сделала, что дала им обоим эту паузу. Он поймёт. Просто его сфера сознания работает иначе, и ему нужно больше времени, чем ей. Но иначе – не значит хуже.
Летта подмечала, какие книги и свитки выглядят более потрёпанными, выдавая интересы хозяина. А интересы оказались весьма широкими. Менталистика, самые разнообразные науки, живопись, музыка, дизайн, история искусств и тайны глубокого космоса. Нашлась даже пара географических, кулинарных и родословных книг, из которых иномирянка много узнала об Альтерре и альтерцах. А главное – нашлись трактаты о силе Льда и стихийной магии снеговичков. Уникальные, принципиально новые для неё знания. Магия Альтерры и альтерцев была действительно уникальной, и отличалась от всего, что архонта видела в других мирах. А видела она многое... Жаль, Веймар слишком далеко, чтобы задать вопросы, уточнить детали и непонятные моменты, что-то попробовать на практике. Переполюсовку Летта уже освоила, и со всем своим огненным темпераментом стремилась идти дальше. Ей всегда хотелось большего и нравилось смотреть вглубь.
Ей нравились красивые и необычные вещи, особенно сделанные с душой. Не обязательно дорогие или статусные, главное – чтобы зацепило и тронуло её. Пусть это детская поделка из бисера, бусы из стекляшек, собранные руками старушки, или картинка из цветного песка. Летта не признавала рамок – она проявляла грани и создавала образы. Не архонта гналась за модой, популярностью, статусами и брендами – наоборот. Модным, статусным, популярным и брендовым становилось то, что выбрала Леттариона. Ей восхищались, ее копировали, подражали, пытались повторить. Только безуспешно. Так же она восхищалась творениями Веймара. Здесь, на Альтерре, оценить его талант и некому толком. Может, организовать ему выставку в Альвироне, свести с экспертами, влиятельными воротилами в области искусства, ценителями... Талант с протекцией намного лучше, чем без неё. И уж куда лучше протекции без таланта. Наследница двух иерархов и не подумала бы продвигать посредственность или бездарность, но Веймар заслуживал шанса.
Скульптуры альтерца казались живыми, просто в стазисе. Сними заклинание – и оживут. Вот эта птица взлетит, фонтан обрызгает, а девушка засмеётся и отбросит с лица прядь волос. Совершенство момента, движения, чувства, звука, даже запаха, запечатлённого в камне. Картины, созданные Веймаром, дышали теми чувствами, которые он не мог выразить иначе. Искренний восторг в жемчужных переливах рассвета, чистая нежность в каплях росы на звездчатых лепестках полупрозрачного цветка, восхищение дикой, опасной красотой величественных скал. Боль в грубых мазках слишком алого заката над безжизненной пустыней. Мрачная горечь напополам с усталостью, веющая из холодного полузатопленного грота, слишком похожего на могилу. Стылая, леденящая тоска бескрайних льдов. Глубокая, но светлая печаль – в такой же бездонной морской глади, и вечность, глядящая с ночного неба прямо в душу, мерцая россыпью звёзд. Свет от них летит миллионы лет, многие давно взорвались и погасли. Лишь на картине они жили, светили, дышали.
Но одна картина особенно поразила и тронула Летту. В ней, несмотря на светлые краски, ощущалось что-то трагичное и непоправимое. Но ещё ярче светилась чистая, трепетная, светлая и святая Любовь. Заключённая в картине, как бабочка под стеклом, между закрытых рам, но не прожитая, не отболевшая, заплутавшая и обречённая. Эта любовь таилась в каждой чёрточке, каждом полутоне, светотени, изгибе тела и тёплой улыбке красивой обнажённой девушки, смотрящей с полотна, как живая. Картина была очень старой. Краски успели потускнеть, местами потемнеть и осыпаться. Дотронувшись до холста, Летта ощутила мелкие крокелюры, трещинки, потёртости – следы беспощадного времени. Только любовь была сильнее. Веймар умеет любить. Не меньше, чем ненавидеть. Теперь Летта в этом убедилась.
Она видела, с какой любовью обустроен дом, больше похожий на изысканный замок, чем на холостяцкое логово. Сколько сил и труда вложено в каждую мелочь. Даже материалы и тона в интерьере, сочетания цветов, фактуры, оптические эффекты – всё было продумано до мелочей и удивительно гармонично. Но всю гармонию покрывал слой пыли, заброшенности, ненужности и бессмысленности. У хозяина давно опустились руки. Пустота и безысходность незаметно подтачивали на тонком плане и атмосферу, и само пространство, и всех, кто в нём находился. Летта видела всё, как сквозь тонкую муть или серую пелену, за которой даже чистые и яркие краски казались выцветшими и мрачными. Эта душная, вязкая, почти незаметная муть накрыла дом, подобно ядовитому облаку или белесой плесени. Летта встряхнула всё пространство и поле времени, от подвалов до чердаков, вычищая пыль, стирая плесень и серую муть эманациями Огня, снежными вихрями и первыми грозами. Распахнула все окна, впуская в дом свежий ветер и солнечный свет.
Ковры, гобелены, зеркала, удивительной красоты кристальные светильники, изящная мебель, предметы старины, даже паркет под ногами и камины – всё засияло, заиграло новыми, свежими красками. Летте самой стало легче дышать. Хотелось петь, танцевать, смеяться, расправить крылья. Разбить за окнами фруктовый сад, пустить по стенам вьющие розы, лайсэрии и глицинии, выложить красивые дорожки из дикого камня, самоцветов и хрусталя, убегающие к цветникам, ягодным полянкам, островкам лекарственных трав и родникам-порожкам. Здесь бы чудесно вписался бассейн, или даже несколько – разной структуры воды, плотности, температуры и глубины.
Как только процесс слияния сознаний с живым кораблем был завершен, Веймар выпустил Силу. Самые резвые и наглые пираты подошли достаточно близко, чтобы можно было считывать мысли и влиять на разум. Первые три корабля удалось вывести из строя быстро. Альтерец приказал капитану одного из них расстрелять «собрата» из всех орудий. Естественно, такой маневр не остался без ответа, и космос озарился двумя вспышками взрывов. Третьим кораблем управляли двое – капитан и навигатор. Капитана Веймар погрузил в глубокий сон, навигатору приказал ввести случайные координаты и тоже погрузил в сон. Если им повезет, очнутся в соседней галактике живыми и невредимыми.
Остальные теперь приближаться не спешили и слаженно окружали живой корабль.
«Если прорываться, то сейчас, пока нас не зажали в плотное кольцо. Давай вдоль границы с кахэтянами. Так быстрее получится», – мысленно приказал альтерец.
Хоть как-то рассчитать риски он уже не мог. Слишком сильно ограничен ресурс. Слишком серьезно пострадала физическая оболочка и сфера сознания. Всего было слишком. Веймар и сам не понимал, почему до сих пор жив. На пульсирующее болью и Огнем запястье он не обращал внимания – все тело было сплошным сгустком боли. Альтерец с трудом осознавал себя в пространстве-времени. Сознание пыталось отключиться, в глазах все темнело и плыло. Но Веймар держался из последних сил, понимая, что потеря контроля в его случае равносильна смерти.
Живой корабль согласился с капитаном и, стремительно набирая скорость, рванул в открытый участок космоса между двумя ближайшими пиратскими посудинами. Их пытались обстреливать, но Веймар знал о траектории выстрела за четверть секунды до того, как он будет произведен, и альтерский корабль легко уходил с линии огня. Пираты попали в цель всего трижды, пока бионическая машина увеличивала отрыв. Расход Силы возрос, но защитное поле устояло. Веймар выдохнул с облегчением, когда они оставили пиратов в нескольких сотнях тысяч километров. Теперь живой корабль точно не догнать. Сознание пыталось погрузиться в темноту, критически не хватало связи с месторождением, но альтерец запредельным усилием воли заставлял себя держать глаза открытыми, а разум ясным.
– Впереди два военных крейсера Альянса, – как-то слишком спокойно и буднично сообщил живой корабль.
Веймар бы истерически рассмеялся, если были бы силы. Ну а что ещё ожидать? Граница есть граница. Боевое столкновение не осталось незамеченным. Военный флот Альянса среагировал оперативно. Это не криминальное отребье на убогих и битых кораблях с маломощным и устаревшим вооружением – это профессионалы.
– Они нас засекли? – уже не надеясь на обратное, осведомился Веймар у корабля.
– Да.
– Уходи в гиперпрыжок, – приказал альтерец.
– Это тебя убьет.
– И что. Зато Альянс не узнает о наших технологиях.
– Есть шанс принять вид их корабля и пройти мимо без тщательного досмотра…
– С фактором риска свыше 70%? Нет, уходи. Спаси хотя бы свою жизнь и вернись домой, – приказал альтерец. – У меня не хватит сил влиять на несколько сотен разумов. Лучше сдохнуть от перегрузки в гиперпрыжке. Это приказ!
– Начинаю обратный отсчет, – отозвался живой корабль. – Пять, четыре, три…
Веймар закрыл глаза, наконец позволив угасающему сознанию гаснуть. Как пространство вокруг исказилось кривым зеркалом, замкнулось само на себя и раскрылось конвертом, бесследно поглотив корабль, он уже не заметил.
Только командиры военных крейсеров растерянно любовались пустыми радарами. Неизвестный корабль, предположительно альтерский, просто растворился. Исчез в никуда. Военные усомнились, что это действительно был корабль, а не галлюцинация или сбой систем.
«Ничего интересного. Ничего особенного. Если такое войдёт в отчёт, нас просто подымут насмех, а высшее руководство усомнится в адекватности и компетентности командования и экипажа патрульных крейсеров. А вот границы нужно патрулировать лучше. И пиратов стоит потрепать, совсем обнаглели», – одновременно подумали оба капитана, отдавая соответствующие команды и приказы.
Четырёхмерный огненный симплекс, размером с небольшую яхту, завершил ментальное воздействие, устало свернулся в гиперсферу и растаял вслед за чужим кораблём. Этот объект вовсе остался незамеченным. Технологий для фиксации многомерных объектов у Альянса ещё не существовало. И Летта не собиралась это менять.
Глава 4. ТОЧКА БАЛАНСА
... Альтерра
Рахши Веймара действительно знали на Альтерре много удивительных мест и могли многое рассказать, если уметь слушать. Летта умела. Общаться с четвероногими было сплошным удовольствием: эти создания не плели интриг, не лгали, в них не было подлости, скрытых мотивов и двойного дна, они выражали мысли и чувства по-детски искренне и честно. Особенно Линдси. Её супруг был более сдержан в эмоциях, но так же чист мыслями. Летта назвала его Арс. Из десятка предложенных имён большой снежный кот выбрал это, и оно ему удивительно шло.
Рахши показали новой хозяйке такие невероятные места, что захватывало дух. Они с удовольствием катали Летту, а она в благодарность щедро делилась Силой. Крылатая иномирянка не мёрзла, не боялась скорости и высоты, разве что при прыжке через ущелья или со скалы инстинктивно расправляла крылья. При этом визжала от восторга и не скрывала удвоенных зрачков. Она могла провести в горах весь день, наслаждаясь благословенной тишиной и дикой красотой первозданной природы. Могла долго мчать на рахши сквозь снежную пелену и алмазную пыль, чтобы встретить рассвет двух солнц на самом высоком и величественном плато, искупаться в золотых облаках, а потом с аппетитом разделить свой завтрак с пушистыми друзьями. И с ними же рвануть к заливные луга, чтобы поваляться в траве, искупаться в водопадах, заглянуть в таинственные пещеры, или умчать к озёрам или океану полюбоваться закатом.
Любознательная менталистка больше общалась с Арсом и Линдси, чем с двуногими альтерцами и собственным братом. Альтерцам хватало своих дел, а брату с женой не хватало друг друга. Летта деликатно оставляла молодожёнов наедине, появляясь дома только для того, чтобы переночевать и позавтракать. А иногда и вовсе не появлялась, оставаясь в доме Веймара. Там всё пропиталось его вибрациями, в которых ей было комфортно. Гораздо комфортнее, чем болтаться в интимном пространстве супружеской пары, будто третий хвост у рахши. Заодно Летта присматривала за месторождением Веймара, подпитывала его, оттачивала навыки взаимодействия с альгиумом. И просто общалась с разумными кристаллами, чтобы они не скучали без Хранителя, не тревожились, не чувствовали себя брошеными и одинокими. Уровень сознания и энергетики позволял Леттарионе провести в месторождении хоть всю ночь, и получить при этом заряд сил, а не перегрузку. Она спокойно могла бы выйти на контакт и с самой Альтеррой. Но серьёзных причин для такого контакта не было, а дёргать разум живой планеты по пустякам, просто из любопытства, было бы некорректно. Летте без того хватало, чем заняться.
У Веймара оказалась приличная библиотека, с коллекцией древних, редких и уникальных фолиантов. Для пытливой и любопытной иномирянки это стало приятным сюрпризом и настоящим сокровищем. Как и шикарная ванна, больше напоминающая мини-бассейн, приличный запас альтерских продуктов и отличных вин. Летта могла бы их и материализовать, но материализация не являлась её врождённым даром и давалась непросто. А попробовать что-то исконно альтерское гораздо интереснее, чем мучиться с созданием косной материи из энергии и личного упрямства. Лучше потом возместит снеговичку ущерб. Насчет возмещения у неё имелась масса идей и вариантов. Далеко не всегда приличных, но очень приятных.
Летта обновила, усилила и усовершенствовала порядком изношенную и просевшую защиту дома и территории. У самого Веймара до этого не доходили руки, или альтерец не видел в этом смысла, но сама она такой беспечности не разделяла. И не хотела бы на своей территории незваных гостей, неприятных сюрпризов и лишних проблем. Как говорит мама, матёрый безопасник, такой триппер проще предупредить, чем лечить. Снеговичок имел талант не только писать картины, но и наживать врагов. С братом, если что, она договорится, да и сам Нариман никого не тронет зря. Но за всех альтерцев Летта бы не ручалась. Защита лишней не бывает.
Феникс изредка присматривала за Веймаром через Печать, чтоб никуда не влип, не наделал глупостей и критичных ошибок. Но ни во что не вмешивалась. Только наблюдала. Даже когда этот отчаянный идейный мазохист притащил в свой номер какую-то силиконовую куклу. Летте стало смешно. Печать не допустила бы измены ни с одной стороны и в любом случае, но тут даже магии не потребовалось. Ни тело, ни сущность альтерца не откликались на чужую энергетику, чужое тело и чужие ласки. Чужое всё. Холодное, пресное, невкусное. Зачем давился? Кому и что пытался доказать? Самоизнасилование какое-то. Теперь еще и себя в импотенты записал, что не возбудился от насилия над собой. Что тело, душа и энергетика не приемлют насилия, не реагируют по команде и не слушают бестолковый ум. Только этому уму не нужна правда. Обвинить иномирную тварь гораздо проще.
Летта только махнула на него крылом. Иномирянин, творческая натура. Не натворит, так вытворит. Но пока защиты её личной Печати хватало, а линии реальности замерли в относительном равновесии. Ещё тонкий, хрупкий, но уже баланс. Она верно сделала, что дала им обоим эту паузу. Он поймёт. Просто его сфера сознания работает иначе, и ему нужно больше времени, чем ей. Но иначе – не значит хуже.
Летта подмечала, какие книги и свитки выглядят более потрёпанными, выдавая интересы хозяина. А интересы оказались весьма широкими. Менталистика, самые разнообразные науки, живопись, музыка, дизайн, история искусств и тайны глубокого космоса. Нашлась даже пара географических, кулинарных и родословных книг, из которых иномирянка много узнала об Альтерре и альтерцах. А главное – нашлись трактаты о силе Льда и стихийной магии снеговичков. Уникальные, принципиально новые для неё знания. Магия Альтерры и альтерцев была действительно уникальной, и отличалась от всего, что архонта видела в других мирах. А видела она многое... Жаль, Веймар слишком далеко, чтобы задать вопросы, уточнить детали и непонятные моменты, что-то попробовать на практике. Переполюсовку Летта уже освоила, и со всем своим огненным темпераментом стремилась идти дальше. Ей всегда хотелось большего и нравилось смотреть вглубь.
Ей нравились красивые и необычные вещи, особенно сделанные с душой. Не обязательно дорогие или статусные, главное – чтобы зацепило и тронуло её. Пусть это детская поделка из бисера, бусы из стекляшек, собранные руками старушки, или картинка из цветного песка. Летта не признавала рамок – она проявляла грани и создавала образы. Не архонта гналась за модой, популярностью, статусами и брендами – наоборот. Модным, статусным, популярным и брендовым становилось то, что выбрала Леттариона. Ей восхищались, ее копировали, подражали, пытались повторить. Только безуспешно. Так же она восхищалась творениями Веймара. Здесь, на Альтерре, оценить его талант и некому толком. Может, организовать ему выставку в Альвироне, свести с экспертами, влиятельными воротилами в области искусства, ценителями... Талант с протекцией намного лучше, чем без неё. И уж куда лучше протекции без таланта. Наследница двух иерархов и не подумала бы продвигать посредственность или бездарность, но Веймар заслуживал шанса.
Скульптуры альтерца казались живыми, просто в стазисе. Сними заклинание – и оживут. Вот эта птица взлетит, фонтан обрызгает, а девушка засмеётся и отбросит с лица прядь волос. Совершенство момента, движения, чувства, звука, даже запаха, запечатлённого в камне. Картины, созданные Веймаром, дышали теми чувствами, которые он не мог выразить иначе. Искренний восторг в жемчужных переливах рассвета, чистая нежность в каплях росы на звездчатых лепестках полупрозрачного цветка, восхищение дикой, опасной красотой величественных скал. Боль в грубых мазках слишком алого заката над безжизненной пустыней. Мрачная горечь напополам с усталостью, веющая из холодного полузатопленного грота, слишком похожего на могилу. Стылая, леденящая тоска бескрайних льдов. Глубокая, но светлая печаль – в такой же бездонной морской глади, и вечность, глядящая с ночного неба прямо в душу, мерцая россыпью звёзд. Свет от них летит миллионы лет, многие давно взорвались и погасли. Лишь на картине они жили, светили, дышали.
Но одна картина особенно поразила и тронула Летту. В ней, несмотря на светлые краски, ощущалось что-то трагичное и непоправимое. Но ещё ярче светилась чистая, трепетная, светлая и святая Любовь. Заключённая в картине, как бабочка под стеклом, между закрытых рам, но не прожитая, не отболевшая, заплутавшая и обречённая. Эта любовь таилась в каждой чёрточке, каждом полутоне, светотени, изгибе тела и тёплой улыбке красивой обнажённой девушки, смотрящей с полотна, как живая. Картина была очень старой. Краски успели потускнеть, местами потемнеть и осыпаться. Дотронувшись до холста, Летта ощутила мелкие крокелюры, трещинки, потёртости – следы беспощадного времени. Только любовь была сильнее. Веймар умеет любить. Не меньше, чем ненавидеть. Теперь Летта в этом убедилась.
Она видела, с какой любовью обустроен дом, больше похожий на изысканный замок, чем на холостяцкое логово. Сколько сил и труда вложено в каждую мелочь. Даже материалы и тона в интерьере, сочетания цветов, фактуры, оптические эффекты – всё было продумано до мелочей и удивительно гармонично. Но всю гармонию покрывал слой пыли, заброшенности, ненужности и бессмысленности. У хозяина давно опустились руки. Пустота и безысходность незаметно подтачивали на тонком плане и атмосферу, и само пространство, и всех, кто в нём находился. Летта видела всё, как сквозь тонкую муть или серую пелену, за которой даже чистые и яркие краски казались выцветшими и мрачными. Эта душная, вязкая, почти незаметная муть накрыла дом, подобно ядовитому облаку или белесой плесени. Летта встряхнула всё пространство и поле времени, от подвалов до чердаков, вычищая пыль, стирая плесень и серую муть эманациями Огня, снежными вихрями и первыми грозами. Распахнула все окна, впуская в дом свежий ветер и солнечный свет.
Ковры, гобелены, зеркала, удивительной красоты кристальные светильники, изящная мебель, предметы старины, даже паркет под ногами и камины – всё засияло, заиграло новыми, свежими красками. Летте самой стало легче дышать. Хотелось петь, танцевать, смеяться, расправить крылья. Разбить за окнами фруктовый сад, пустить по стенам вьющие розы, лайсэрии и глицинии, выложить красивые дорожки из дикого камня, самоцветов и хрусталя, убегающие к цветникам, ягодным полянкам, островкам лекарственных трав и родникам-порожкам. Здесь бы чудесно вписался бассейн, или даже несколько – разной структуры воды, плотности, температуры и глубины.
