В одной – скопированный почти без ошибок абзац, в следующей – подробное описание коня Морти, повадок, норова. С одной стороны, хорошо, что Финист продолжает учиться грамоте самостоятельно. Но с другой, их отношения с Охотником пугали.
– В чём-то они похожи, как близнецы-братья, – Эглаборг добродушно дёрнул уголком рта.
Сложив записки на место, Герда направилась за целителем дальше.
– Это кабинет мастера Стигса. Сюда ещё можно попасть, но только под его надзором, – он указал на последнюю запертую дверь.
Похоже, Морти скрывал свои вещи так же тщательно, как и мысли. Может, попросить Финиста выкрасть ключи? Нет, не стоит накалять их отношения из-за глупой прихоти, к тому же, это не честно.
На лестнице послышались шаги. На второй этаж поднимались, шаркая ногами и опустив глаза к полу, оборотень с Вожыком.
– Как прошло занятие? – улыбнулась Герда.
Они обменялись хмурыми взглядами и одновременно произнесли:
– Всё в порядке.
Слабо верилось, но правды они не скажут, по крайней мере, пока.
Герда направилась за Эглаборгом вниз. Весь следующий час он рассказывал о свойствах растений, грибов и прочих полезных вещах, вроде варёной печени лесного манкуса (кто это такой, представлялось весьма смутно) или тёртого рога единорога (не альбиноса-любителя девственниц, к которому даже прикасаться запрещалось, а местной рыбы, у которой во лбу рос рог).
Морти не вернулся даже к ужину. Лишь когда все уже собирались спать, дверь тихонько заскрипела, и он появился на пороге. Иней покрывал края капюшона и шарфа, снег припорошил плащ. Первым порывом было кинуться Морти на шею.
Нет, она не клещик-пищалка!
Герда сдержанно поприветствовала его вместе со всеми.
Финист наблюдал из окна, как Морти ведёт Герду в сторону видневшегося вдали леса. Охотник по обыкновению крепко держал её за руку, словно она была его собственностью, а сиротка ничего не замечала. Как же это раздражало! Отчего она стала такой доверчивой и даже забыла о том, что десять лет назад Морти её бросил?
– Финист! – позвала Майли, прожигая спину укоризненным взглядом.
Оборотень недовольно повернулся к сидевшей на стуле в гостиной ученице. Почему надо тратить время на эту взбалмошную истеричку вместо того, чтобы проводить его с любимой? Нет, чтобы избавиться от Майли, нужно её обучить, но сперва необходимо справиться с собственными чувствами, хотя бы сосредоточиться на работе.
– Как ты спала? Отец больше не навещал?
Она вздрогнула и заморгала:
– Зачем напоминаешь? Знаешь же, как мне неприятно и страшно.
– Если мы не разберёмся с этим сейчас, дальше будет хуже. Перестань бояться призраков, да и себя тоже.
– Как я могу не бояться отца, которого предала и убила?
– В сотый раз повторяю, не ты его предала, а он тебя. Он лгал тебе всю жизнь и растил как ягнёнка на заклание. И убила его не ты, и не Герда. Он сам себя погубил своей ненавистью. Перестань винить себя... и его тоже. Не забывай, конечно, но извлеки из этого урок и живи дальше в мире с собой. Тогда призрак почувствует, что ты сильнее его, и отправится на Тихий берег.
– Не могу. Меня учили, что отца нужно уважать, но я не делала этого. Я предала его. Даже не тогда, когда спасала вас во время церемонии, а намного раньше, когда прельстилась плотскими утехами. И за это должна вытерпеть все ниспосланные мне Пресветлым муки, самое большое из которых этот демонов дар!
Как же сильно ей в голову вбили религиозные бредни. Почему они не остановили её, когда она висла у него на шее? Сколько ещё придётся платить за ту ошибку? Почему он так легко сдался? Надо было не отступать перед отказом, а просить ещё и ещё, пока Герда не приняла бы его чувства.
– Забудь о том, чему тебя учили в монастыре. Он тоже в прошлом, как и Пресветлый, за которым ты прячешься от проблем. Представь, что его нет и никогда не было, а ответственность за свою судьбу несёшь только ты сама.
– Не хочу! Чтобы жить, мне надо верить. Только тогда моё существование обретает смысл.
– Верить в себя ты не хочешь?
– Я слишком ничтожна, чтобы ставить себя выше отца, и, тем более, выше Пресветлого.
– Хорошо, как насчёт того, чтобы верить в меня?
Майли внимательно вгляделась в его лицо.
– Как я могу верить в такое порочное создание?
– Порочное? Я?! – опешил Финист.
– Да, ты! Даже мрачный мастер Стигс куда лучше тебя. Он, по крайней мере, заботливый и внимательный. И ведёт себя как благородный рыцарь, а не как разбойник, умеющий общаться только с продажными девками!
– Ну, знаешь, я не привык притворяться. Неотёсанный деревенщина, нищий бродяга и разбойник – такой я на самом деле. Не говори, что не догадывалась с самого начала. Что же до пороков, то у Охотника их ничуть не меньше. До встречи с ним я думал, что хуже крючкотворов с Голубиных станций не бывает. Но Морти... Он якшается с демонами и ведёт себя как они. Мы его марионетки и обязаны слепо подчиняться его воле, даже если она приведёт на край обрыва.
– Послушай себя! Ты же просто ревнуешь к нему Герду. Какое жалкое зрелище!
Финист поморщился и скрипнул зубами.
– Помяни моё слово, Охотник совсем не таков, каким кажется на первый взгляд. Я выведу его на чистую воду.
– Если он не вышвырнет тебя раньше, – съязвила Майли. – Урок закончен? Я свободна?
– Да, – махнул на неё рукой оборотень.
Спокойно. Без паники.
Полный провал! Почему то, что было легко с Дугавой и Жданом, с Майли настолько трудно?
Она остановилась посреди лестницы, сверля его томным взглядом. Конечно, есть лёгкий способ сделать романтичную девицу сговорчивей, но... Нет, ошибки повторять не стоит. Финист снова повернулся к окну. На улице Эглаборг таскал воду в конюшню. Аж руки загудели, требуя, чтобы их заняли работой.
Отобрав у целителя вилы, Финист вычистил конюшню, подослал пол сухой соломой, подкинул сена и выгнал лошадей гулять в загон. Поправив покосившуюся дровню, он принялся чистить дорожки от снега.
– У вас ещё урок с мальчиком, – напомнил Эглаборг, выпихивая огнежара из-за своей спины.
Конечно, как он мог забыть, ведь об этом просила Герда! А всё Майли виновата со своими капризами.
– Хорошо. Ты тепло оделся? – спросил Финист.
Вожык несмело кивнул.
– Тогда уйдём подальше от домов... на всякий случай.
Огнежар понурился. Оборотень выдавил из себя подбадривающую улыбку, но, вспомнив, как легко это делал Морти, посуровел. Вместе они добрались до пустыря между городом и лесом. Там находилась низина, в которой можно было спрятаться от ветра.
– Для начала покажи мне, что ты умеешь, – предложил Финист.
– Да собственно... ничего, – засмущался Вожык. – Мы только дышать с Гердой учились и драться... чуть-чуть.
– Драться? – оборотень задумчиво почесал затылок. А что? Не самая плохая идея. – Тогда поучимся зажигать огонь не только случайно, но и по своему желанию. Стань прямо, разведи руки в стороны и медленно своди их, пока не почувствуешь жар между ладонями.
– Ничего не чувствую.
– Напряги пальцы. Чувствуешь жар?
– Да, мне страшно!
– Не бойся, всё будет хорошо. Главное, не бойся.
– Не могу. Горячо, ай!
Вожык вздрогнул и разомкнул руки.
– Чего ты боишься? – сокрушённо спросил Финист.
Почему никто не может выполнить даже самые простые задания?
– Огня! Я боюсь обжечь себя или вас... или Герду, как той ночью.
Да уж, отражение – одна из самых полезных способностей, только жаль, что дар – вражеский. Интересно, что задумал Охотник. Надо бы набраться мужества и сказать ей правду. Тогда она осознает, какой он двуличный.
– Страх – последнее дело, особенно для мужчины. Ты должен его преодолеть, – обратился Финист к Вожыку. – Попробуй ещё раз. Высвободи всё, что ты скрываешь. Забудь о страхе.
– Но Герда говорила, что я должен сдерживаться.
– Забудь о том, что говорила Герда. Теперь тебя учу я. Доверься мне, ну пожалуйста!
Ох, нет, только не ещё одна беседа на тему отношений ученика и учителя. Не хотят слушать и не надо, пускай Охотник сам разбирается. Правда, Финист обещал Герде. Нельзя её разочаровывать, особенно сейчас, когда их дружба переживает не лучшие времена.
Вожык развёл руки и медленно начал сводить. Глаза смотрели куда решительней, чем прежде. Финист отошёл в сторону.
– Вспомни всё, что тебя злит, волнует или пугает, – наставлял он. – Почувствуй, как эмоции накаляются, как бурлит и закипает кровь в жилах.
С кончиков пальцев огнежара сыпались искры.
– Медленней. Вспоминай всё. Всё, что не даёт тебе покоя.
От снега поднимался пар, но Вожык сосредоточился так, что не замечал.
– Теперь представь, что впереди твой злейший враг. Выпусти всё, что накопилось. Испепели его!
– Вот тебе, злая мачеха! – выкрикнул огнежар.
Ладони соприкоснулись. Вверх вырвался огромный клуб пламени. Вожык взвизгнул.
Хоть бы огонь не хлестнул по глазам.
Финист бросился к ученику. Пламя лишь слегка опалило брови и чёлку, но Вожык продолжал скулить, баюкая правую руку.
Всё-таки обжёгся. Набрав в ладонь снега, Финист приложил его к ладоням ученика. Тот сжимал зубы, пока от холода боль не притупилась.
– По крайней мере, ты выпустил пар, – ободрил его оборотень. – На сегодня хватит.
Вожык всхлипнул.
– Только Герде не рассказывай, – произнесли они почти одновременно.
– А ты храбрый малый! – потрепал его по волосам Финист.
– Но я ещё боюсь своего дара. Теперь даже больше, – сокрушённо ответил огнежар. – Раньше я никогда не обжигал себя так сильно.
– Прости! Я не учёл, какую мощь ты высвободишь. Но если заниматься каждый день, такого не повторится. Обещаю!
Вожык слабо кивнул.
– Я могу вытерпеть боль, лишь бы никому не вредить... Особенно Герде.
– Она тебе нравится?
– Она особенная... такая тёплая... как мама.
– Тёплая, да, – задумчиво пробормотал Финист.
Своих родителей он почти не знал. Отца помнил совсем чуть-чуть, да и то по рассказам стариков, а мать... даже запаха её не сохранилось. Была ли она похожа на Герду, или на Майли, или на другую знакомую женщину?
Когда они пришли домой, то столкнулись с Гердой. Она попыталась разузнать про их успехи, но оба заверили её, что всё в порядке.
Темнело очень рано, да и короткий световой день не добавлял бодрости духа, поэтому и спать хотелось большую часть времени. Но даже если улечься пораньше, сон не приходил. Мучила тревога, что Финист недостаточно потрудился и совсем не устал. Майли бы сказала, что это привычка деревенщины – доводить себя до изнеможения, чтобы ночью даже на жёсткой лавке спать без задних ног. Так и есть – не по душе ему сытая жизнь.
Только удалось сомкнуть глаза, как его пихнули в плечо и противным голосом зашептали на ухо:
– Проснись! Мне приснился кошмар.
Приглядевшись, Финист различил Майли в неверном свете свечи, которую та держала в руках.
– Снова отец? Я же говорил, отпусти его, – отмахнулся оборотень, переворачиваясь на другой бок.
– Не могу. Финист, пожалуйста! – продолжала тормошить его наследница. – Полежи со мной! Мне только это помогает.
Значит, верить в него нельзя, потому что он порочное создание и грубый деревенщина, а как полежать рядом, так он сразу в рыцаря-защитника от кошмаров превращается.
На соседней кровати посапывал Вожык. Вот уж кто сегодня выдохся настолько, что ничего не слышал. Не стоило его тревожить.
Финист поплёлся за Майли в её комнату. Повезло, что кровать оказалась достаточно широкой, иначе пришлось бы спать на полу, словно сторожевому псу, а эта роль оборотню претила. Наследница легла спиной к стенке, а Финист устроился на краю лицом к ней. Натянув на себя кусок слишком узкого для двоих одеяла, он закрыл глаза и принялся считать лошадей. Дойдя до пятидесятой, оборотень услышал голос Майли.
– Ты не спишь? Знаешь, о чём я мечтаю?
Не знал и знать не хотел!
– О том, чтобы этот дар, твой и мой, оказался болезнью. Тяжёлой, но излечимой. Чтобы пройдя через все испытания, ниспосланные Пресветлым, мы от него избавились. И Вожыка, и Ждана с Дугавой, и мастера Стигса с его слугой, и даже Герду излечили. Тогда все стали бы счастливыми!
Оборотень широко распахнул глаза и холодно посмотрел в лицо наследницы, которое находилось в ладони от его собственного. Тусклый лунный свет отражался в её тёмных глазах.
– Дар – это не болезнь. Это часть тебя и часть меня. Без него мы были бы другими и вряд ли бы встретились. Да что там встретились, каждый из нас жив только благодаря дару. Не хочешь верить в меня, верь в свой дар. Он дан тебе от рождения, чтобы ты защищала себя и остальных людей от демонов. Не называй болезнью благословение.
– Я не верю в богов Сумеречников и их предназначение. У меня только один бог – Пресветлый.
– Я тоже. Сумеречников даже во время расцвета ордена назвали безбожниками. Я верю только в себя и в свой дар. И тебе советую делать так же. А теперь давай спать.
Финист закрыл глаза, но стоило представить заливной луг с золотистыми лошадьми, как наследница снова разбудила его.
– Я красивая?
Чуть с кровати не упал! Зачем ей это понадобилось посреди ночи?
– Красивая, только отстань!
– Красивее Герды?
– Я сейчас уйду к себе.
– Ладно-ладно. Уж и спросить нельзя.
Она замолчала, и оборотень вернулся к своему табуну, только теперь он состоял из вороных жеребцов, которые скалились и махали передними копытами.
Финист проснулся под утро и на цыпочках прокрался в коридор. Хоть бы никто не узнал, где он провёл ночь!
За спиной раздалось деликатное покашливание. Вот же!
– Кажется, я просил обучить мертвошёпта, а не спать с ней, – мрачно выговорил Охотник.
– Да не спал я с ней! Я… – замотал головой оборотень.
– Ну да, – хмыкнул Морти и двинулся к лестнице.
Куда это он так рано?
Финист вернулся к себе досыпать последние часы перед завтраком.
Но отдохнуть от Майли настолько, чтобы не раздражаться при её появлении, не удалось. Хотя бы она не стала спрашивать при всех, почему он не дождался, пока она проснулась.
В присутствии Охотника Майли держалась скромно. Он внушал смешанные чувства. Из-за отчуждённой манеры общения не получалось понять, о чём он думает. Загадочность притягивала, но одновременно пугала. Как такому понравиться? Лучше всего помалкивать и наблюдать.
Лишь иногда Майли отводила душу, исподтишка делая Герде колкие замечания или игриво подмигивая Финисту. Правда, оборотня это раздражало. Почему? Она пыталась завоевать его расположение, но Финист упорно не желал говорить ни о чём, кроме учёбы. Майли так долго ждала, чтобы Герда уступила, и оборотень посвятил себя ей, но когда это произошло, ей пришлось довольствоваться ролью ученицы. То, что случилось в лесу у Будескайска, казалось чудесным сном, который наследница сама выдумала. Подобные мысли причиняли боль. А боль непременно вызывала злость.
– Знаешь, в чём твоя проблема? – устало спросил Финист после очередного неудавшегося урока.
За окном ярко светило солнце. Лучи, отражаясь от выгоревших волос, создавали вокруг его головы золотистый ореол. Черты лица выглядели настолько точёными и яркими, что захватывало дух. По чьей злой шутке этому колдуну досталась такая благородная внешность? Ничего удивительного, что при первой встрече он показался рыцарем.
Правильно говаривала настоятельница в монастыре: внешность лишь маска. Эта маска погубила Майли. Продолжает губить, потому стоит лишь взглянуть на него, как внутри всё переворачивается от желания прижаться, прикоснуться к колючей от щетины щеке, вдохнуть тёплый мужской запах и забыться в страстном поцелуе.
– В чём-то они похожи, как близнецы-братья, – Эглаборг добродушно дёрнул уголком рта.
Сложив записки на место, Герда направилась за целителем дальше.
– Это кабинет мастера Стигса. Сюда ещё можно попасть, но только под его надзором, – он указал на последнюю запертую дверь.
Похоже, Морти скрывал свои вещи так же тщательно, как и мысли. Может, попросить Финиста выкрасть ключи? Нет, не стоит накалять их отношения из-за глупой прихоти, к тому же, это не честно.
На лестнице послышались шаги. На второй этаж поднимались, шаркая ногами и опустив глаза к полу, оборотень с Вожыком.
– Как прошло занятие? – улыбнулась Герда.
Они обменялись хмурыми взглядами и одновременно произнесли:
– Всё в порядке.
Слабо верилось, но правды они не скажут, по крайней мере, пока.
Герда направилась за Эглаборгом вниз. Весь следующий час он рассказывал о свойствах растений, грибов и прочих полезных вещах, вроде варёной печени лесного манкуса (кто это такой, представлялось весьма смутно) или тёртого рога единорога (не альбиноса-любителя девственниц, к которому даже прикасаться запрещалось, а местной рыбы, у которой во лбу рос рог).
Морти не вернулся даже к ужину. Лишь когда все уже собирались спать, дверь тихонько заскрипела, и он появился на пороге. Иней покрывал края капюшона и шарфа, снег припорошил плащ. Первым порывом было кинуться Морти на шею.
Нет, она не клещик-пищалка!
Герда сдержанно поприветствовала его вместе со всеми.
Глава 21. Первые свершения и неудачи
Финист наблюдал из окна, как Морти ведёт Герду в сторону видневшегося вдали леса. Охотник по обыкновению крепко держал её за руку, словно она была его собственностью, а сиротка ничего не замечала. Как же это раздражало! Отчего она стала такой доверчивой и даже забыла о том, что десять лет назад Морти её бросил?
– Финист! – позвала Майли, прожигая спину укоризненным взглядом.
Оборотень недовольно повернулся к сидевшей на стуле в гостиной ученице. Почему надо тратить время на эту взбалмошную истеричку вместо того, чтобы проводить его с любимой? Нет, чтобы избавиться от Майли, нужно её обучить, но сперва необходимо справиться с собственными чувствами, хотя бы сосредоточиться на работе.
– Как ты спала? Отец больше не навещал?
Она вздрогнула и заморгала:
– Зачем напоминаешь? Знаешь же, как мне неприятно и страшно.
– Если мы не разберёмся с этим сейчас, дальше будет хуже. Перестань бояться призраков, да и себя тоже.
– Как я могу не бояться отца, которого предала и убила?
– В сотый раз повторяю, не ты его предала, а он тебя. Он лгал тебе всю жизнь и растил как ягнёнка на заклание. И убила его не ты, и не Герда. Он сам себя погубил своей ненавистью. Перестань винить себя... и его тоже. Не забывай, конечно, но извлеки из этого урок и живи дальше в мире с собой. Тогда призрак почувствует, что ты сильнее его, и отправится на Тихий берег.
– Не могу. Меня учили, что отца нужно уважать, но я не делала этого. Я предала его. Даже не тогда, когда спасала вас во время церемонии, а намного раньше, когда прельстилась плотскими утехами. И за это должна вытерпеть все ниспосланные мне Пресветлым муки, самое большое из которых этот демонов дар!
Как же сильно ей в голову вбили религиозные бредни. Почему они не остановили её, когда она висла у него на шее? Сколько ещё придётся платить за ту ошибку? Почему он так легко сдался? Надо было не отступать перед отказом, а просить ещё и ещё, пока Герда не приняла бы его чувства.
– Забудь о том, чему тебя учили в монастыре. Он тоже в прошлом, как и Пресветлый, за которым ты прячешься от проблем. Представь, что его нет и никогда не было, а ответственность за свою судьбу несёшь только ты сама.
– Не хочу! Чтобы жить, мне надо верить. Только тогда моё существование обретает смысл.
– Верить в себя ты не хочешь?
– Я слишком ничтожна, чтобы ставить себя выше отца, и, тем более, выше Пресветлого.
– Хорошо, как насчёт того, чтобы верить в меня?
Майли внимательно вгляделась в его лицо.
– Как я могу верить в такое порочное создание?
– Порочное? Я?! – опешил Финист.
– Да, ты! Даже мрачный мастер Стигс куда лучше тебя. Он, по крайней мере, заботливый и внимательный. И ведёт себя как благородный рыцарь, а не как разбойник, умеющий общаться только с продажными девками!
– Ну, знаешь, я не привык притворяться. Неотёсанный деревенщина, нищий бродяга и разбойник – такой я на самом деле. Не говори, что не догадывалась с самого начала. Что же до пороков, то у Охотника их ничуть не меньше. До встречи с ним я думал, что хуже крючкотворов с Голубиных станций не бывает. Но Морти... Он якшается с демонами и ведёт себя как они. Мы его марионетки и обязаны слепо подчиняться его воле, даже если она приведёт на край обрыва.
– Послушай себя! Ты же просто ревнуешь к нему Герду. Какое жалкое зрелище!
Финист поморщился и скрипнул зубами.
– Помяни моё слово, Охотник совсем не таков, каким кажется на первый взгляд. Я выведу его на чистую воду.
– Если он не вышвырнет тебя раньше, – съязвила Майли. – Урок закончен? Я свободна?
– Да, – махнул на неё рукой оборотень.
Спокойно. Без паники.
Полный провал! Почему то, что было легко с Дугавой и Жданом, с Майли настолько трудно?
Она остановилась посреди лестницы, сверля его томным взглядом. Конечно, есть лёгкий способ сделать романтичную девицу сговорчивей, но... Нет, ошибки повторять не стоит. Финист снова повернулся к окну. На улице Эглаборг таскал воду в конюшню. Аж руки загудели, требуя, чтобы их заняли работой.
Отобрав у целителя вилы, Финист вычистил конюшню, подослал пол сухой соломой, подкинул сена и выгнал лошадей гулять в загон. Поправив покосившуюся дровню, он принялся чистить дорожки от снега.
– У вас ещё урок с мальчиком, – напомнил Эглаборг, выпихивая огнежара из-за своей спины.
Конечно, как он мог забыть, ведь об этом просила Герда! А всё Майли виновата со своими капризами.
– Хорошо. Ты тепло оделся? – спросил Финист.
Вожык несмело кивнул.
– Тогда уйдём подальше от домов... на всякий случай.
Огнежар понурился. Оборотень выдавил из себя подбадривающую улыбку, но, вспомнив, как легко это делал Морти, посуровел. Вместе они добрались до пустыря между городом и лесом. Там находилась низина, в которой можно было спрятаться от ветра.
– Для начала покажи мне, что ты умеешь, – предложил Финист.
– Да собственно... ничего, – засмущался Вожык. – Мы только дышать с Гердой учились и драться... чуть-чуть.
– Драться? – оборотень задумчиво почесал затылок. А что? Не самая плохая идея. – Тогда поучимся зажигать огонь не только случайно, но и по своему желанию. Стань прямо, разведи руки в стороны и медленно своди их, пока не почувствуешь жар между ладонями.
– Ничего не чувствую.
– Напряги пальцы. Чувствуешь жар?
– Да, мне страшно!
– Не бойся, всё будет хорошо. Главное, не бойся.
– Не могу. Горячо, ай!
Вожык вздрогнул и разомкнул руки.
– Чего ты боишься? – сокрушённо спросил Финист.
Почему никто не может выполнить даже самые простые задания?
– Огня! Я боюсь обжечь себя или вас... или Герду, как той ночью.
Да уж, отражение – одна из самых полезных способностей, только жаль, что дар – вражеский. Интересно, что задумал Охотник. Надо бы набраться мужества и сказать ей правду. Тогда она осознает, какой он двуличный.
– Страх – последнее дело, особенно для мужчины. Ты должен его преодолеть, – обратился Финист к Вожыку. – Попробуй ещё раз. Высвободи всё, что ты скрываешь. Забудь о страхе.
– Но Герда говорила, что я должен сдерживаться.
– Забудь о том, что говорила Герда. Теперь тебя учу я. Доверься мне, ну пожалуйста!
Ох, нет, только не ещё одна беседа на тему отношений ученика и учителя. Не хотят слушать и не надо, пускай Охотник сам разбирается. Правда, Финист обещал Герде. Нельзя её разочаровывать, особенно сейчас, когда их дружба переживает не лучшие времена.
Вожык развёл руки и медленно начал сводить. Глаза смотрели куда решительней, чем прежде. Финист отошёл в сторону.
– Вспомни всё, что тебя злит, волнует или пугает, – наставлял он. – Почувствуй, как эмоции накаляются, как бурлит и закипает кровь в жилах.
С кончиков пальцев огнежара сыпались искры.
– Медленней. Вспоминай всё. Всё, что не даёт тебе покоя.
От снега поднимался пар, но Вожык сосредоточился так, что не замечал.
– Теперь представь, что впереди твой злейший враг. Выпусти всё, что накопилось. Испепели его!
– Вот тебе, злая мачеха! – выкрикнул огнежар.
Ладони соприкоснулись. Вверх вырвался огромный клуб пламени. Вожык взвизгнул.
Хоть бы огонь не хлестнул по глазам.
Финист бросился к ученику. Пламя лишь слегка опалило брови и чёлку, но Вожык продолжал скулить, баюкая правую руку.
Всё-таки обжёгся. Набрав в ладонь снега, Финист приложил его к ладоням ученика. Тот сжимал зубы, пока от холода боль не притупилась.
– По крайней мере, ты выпустил пар, – ободрил его оборотень. – На сегодня хватит.
Вожык всхлипнул.
– Только Герде не рассказывай, – произнесли они почти одновременно.
– А ты храбрый малый! – потрепал его по волосам Финист.
– Но я ещё боюсь своего дара. Теперь даже больше, – сокрушённо ответил огнежар. – Раньше я никогда не обжигал себя так сильно.
– Прости! Я не учёл, какую мощь ты высвободишь. Но если заниматься каждый день, такого не повторится. Обещаю!
Вожык слабо кивнул.
– Я могу вытерпеть боль, лишь бы никому не вредить... Особенно Герде.
– Она тебе нравится?
– Она особенная... такая тёплая... как мама.
– Тёплая, да, – задумчиво пробормотал Финист.
Своих родителей он почти не знал. Отца помнил совсем чуть-чуть, да и то по рассказам стариков, а мать... даже запаха её не сохранилось. Была ли она похожа на Герду, или на Майли, или на другую знакомую женщину?
Когда они пришли домой, то столкнулись с Гердой. Она попыталась разузнать про их успехи, но оба заверили её, что всё в порядке.
Темнело очень рано, да и короткий световой день не добавлял бодрости духа, поэтому и спать хотелось большую часть времени. Но даже если улечься пораньше, сон не приходил. Мучила тревога, что Финист недостаточно потрудился и совсем не устал. Майли бы сказала, что это привычка деревенщины – доводить себя до изнеможения, чтобы ночью даже на жёсткой лавке спать без задних ног. Так и есть – не по душе ему сытая жизнь.
Только удалось сомкнуть глаза, как его пихнули в плечо и противным голосом зашептали на ухо:
– Проснись! Мне приснился кошмар.
Приглядевшись, Финист различил Майли в неверном свете свечи, которую та держала в руках.
– Снова отец? Я же говорил, отпусти его, – отмахнулся оборотень, переворачиваясь на другой бок.
– Не могу. Финист, пожалуйста! – продолжала тормошить его наследница. – Полежи со мной! Мне только это помогает.
Значит, верить в него нельзя, потому что он порочное создание и грубый деревенщина, а как полежать рядом, так он сразу в рыцаря-защитника от кошмаров превращается.
На соседней кровати посапывал Вожык. Вот уж кто сегодня выдохся настолько, что ничего не слышал. Не стоило его тревожить.
Финист поплёлся за Майли в её комнату. Повезло, что кровать оказалась достаточно широкой, иначе пришлось бы спать на полу, словно сторожевому псу, а эта роль оборотню претила. Наследница легла спиной к стенке, а Финист устроился на краю лицом к ней. Натянув на себя кусок слишком узкого для двоих одеяла, он закрыл глаза и принялся считать лошадей. Дойдя до пятидесятой, оборотень услышал голос Майли.
– Ты не спишь? Знаешь, о чём я мечтаю?
Не знал и знать не хотел!
– О том, чтобы этот дар, твой и мой, оказался болезнью. Тяжёлой, но излечимой. Чтобы пройдя через все испытания, ниспосланные Пресветлым, мы от него избавились. И Вожыка, и Ждана с Дугавой, и мастера Стигса с его слугой, и даже Герду излечили. Тогда все стали бы счастливыми!
Оборотень широко распахнул глаза и холодно посмотрел в лицо наследницы, которое находилось в ладони от его собственного. Тусклый лунный свет отражался в её тёмных глазах.
– Дар – это не болезнь. Это часть тебя и часть меня. Без него мы были бы другими и вряд ли бы встретились. Да что там встретились, каждый из нас жив только благодаря дару. Не хочешь верить в меня, верь в свой дар. Он дан тебе от рождения, чтобы ты защищала себя и остальных людей от демонов. Не называй болезнью благословение.
– Я не верю в богов Сумеречников и их предназначение. У меня только один бог – Пресветлый.
– Я тоже. Сумеречников даже во время расцвета ордена назвали безбожниками. Я верю только в себя и в свой дар. И тебе советую делать так же. А теперь давай спать.
Финист закрыл глаза, но стоило представить заливной луг с золотистыми лошадьми, как наследница снова разбудила его.
– Я красивая?
Чуть с кровати не упал! Зачем ей это понадобилось посреди ночи?
– Красивая, только отстань!
– Красивее Герды?
– Я сейчас уйду к себе.
– Ладно-ладно. Уж и спросить нельзя.
Она замолчала, и оборотень вернулся к своему табуну, только теперь он состоял из вороных жеребцов, которые скалились и махали передними копытами.
Финист проснулся под утро и на цыпочках прокрался в коридор. Хоть бы никто не узнал, где он провёл ночь!
За спиной раздалось деликатное покашливание. Вот же!
– Кажется, я просил обучить мертвошёпта, а не спать с ней, – мрачно выговорил Охотник.
– Да не спал я с ней! Я… – замотал головой оборотень.
– Ну да, – хмыкнул Морти и двинулся к лестнице.
Куда это он так рано?
Финист вернулся к себе досыпать последние часы перед завтраком.
Но отдохнуть от Майли настолько, чтобы не раздражаться при её появлении, не удалось. Хотя бы она не стала спрашивать при всех, почему он не дождался, пока она проснулась.
***
В присутствии Охотника Майли держалась скромно. Он внушал смешанные чувства. Из-за отчуждённой манеры общения не получалось понять, о чём он думает. Загадочность притягивала, но одновременно пугала. Как такому понравиться? Лучше всего помалкивать и наблюдать.
Лишь иногда Майли отводила душу, исподтишка делая Герде колкие замечания или игриво подмигивая Финисту. Правда, оборотня это раздражало. Почему? Она пыталась завоевать его расположение, но Финист упорно не желал говорить ни о чём, кроме учёбы. Майли так долго ждала, чтобы Герда уступила, и оборотень посвятил себя ей, но когда это произошло, ей пришлось довольствоваться ролью ученицы. То, что случилось в лесу у Будескайска, казалось чудесным сном, который наследница сама выдумала. Подобные мысли причиняли боль. А боль непременно вызывала злость.
– Знаешь, в чём твоя проблема? – устало спросил Финист после очередного неудавшегося урока.
За окном ярко светило солнце. Лучи, отражаясь от выгоревших волос, создавали вокруг его головы золотистый ореол. Черты лица выглядели настолько точёными и яркими, что захватывало дух. По чьей злой шутке этому колдуну досталась такая благородная внешность? Ничего удивительного, что при первой встрече он показался рыцарем.
Правильно говаривала настоятельница в монастыре: внешность лишь маска. Эта маска погубила Майли. Продолжает губить, потому стоит лишь взглянуть на него, как внутри всё переворачивается от желания прижаться, прикоснуться к колючей от щетины щеке, вдохнуть тёплый мужской запах и забыться в страстном поцелуе.
