Мир накрыла чёрная туча. Из груди старшего выскользнуло длинное лезвие меча. Хлынула кровь, мешаясь с чёрной отравой. Мальчик упал, как подкошенный стебелёк. Глаза закатились, потухли.
– Не-е-ет! – заорал Финист.
Позади убитого стоял Белый Палач и стирал платком кровь с меча.
Оборотень потянулся за собственным клинком.
Вспышка.
Послышался знакомый звонкий смех, чистый, как перелив колокольчиков. Герда! Нежное платье из голубого шёлка трепетало на ветру, пока она кружилась в танце. Рядом с ней – Морти, благородный до невозможности, сияющий до рези в глазах, всесильный, как сам Небесный Повелитель.
Охотник страстно прижимал её к себе. Сиротка больше ничего не замечала: обнимала, льнула всем телом, не стесняясь, покрывала поцелуями лоб, глаза, щёки. Конечно, она настоящая принцесса, во всех своих чертах и деликатных манерах. Принцесса для принца, а не для грубого деревенщины, вроде Финист.
– Завидуешь? – спросил возникший из клубов тумана Белый Палач.
Разноцветные глаза – один голубой, другой зелёный – надменно ухмылялись. Тварь!
Такой хрупкий, почти женственный, с трогательными золотистыми кудрями, он выглядел даже младше Финиста. Может, это всё-таки не Белый Палач? Ведь оборотень его никогда не видел.
– Ты всегда ему завидовал. Присоединяйся ко мне, и получишь всё, чего ни пожелаешь. Почёт, власть, даже самых лучших женщин, – соблазнял Белый Палач вкрадчивым голосом.
Он схватив Герду за локоть и притянул к себе.
– Скажи, чего хочешь, – хищно сверкали разноцветные глаза.
Сиротка теперь улыбалась Финисту. Охотник замер рядом.
«Мне… одиноко. Я… скучаю», – металось глубоко внутри, словно взбесившийся сокол бросался на прутья пленившей его клетки.
Перед глазами вставало лицо мальчишки с ожерельем из вороновых перьев. Как приветливо он улыбался и протягивал руки. Как его пронзил меч Палача. Как он падал, истекая отравленной чёрной кровью.
Взор застили слёзы, солёные дорожки потекли по щекам.
– Хочу… хочу увидеть брата! Брата! – против воли сорвалось с уст, хотя надо было молчать.
– Что ж… – сказал Белый Палач. – Убей его, и твоё желание исполнится.
Герда исчезла. Вместо неё злодей развернул Морти за плечо к оборотню.
Охотник припал на колени в ожидании справедливой кары и взглянул на Финиста по-детски доверчивыми глазами. Несносный, капризный, упрямый мальчишка, которому всегда доставались самые желанные игрушки и всё родительское внимание.
Оборотень снова потянулся за мечом, скрежеща сталью.
– Вон он, уже ждёт тебя, – Белый Палач указал на появившуюся в столбе света фигуру. – Убей!
Морти склонил голову, обнажив шею для удара.
Рука дрогнула, в ушах зазвучал шёпот вёльвы:
«Перестань задирать младшего брата. Зависть ни к чему хорошему не приведёт. А злость… спроси себя, на что ты злишься».
Как же бесит, бесит эта поза покорности, эта безучастная холодность, словно Охотник уже мёртв!
Финист спрятал меч и встряхнул Морти за плечи.
– Что ты творишь?! Я же сказал те слова в сердцах. Не твоя это вина, а его и только его! – он кивком указал на Белого Палача. – На его руках кровь, не на твоих. Прекрати мучиться, прости себя, я тебя прощаю! Борись! Позволь нам разделить твою ношу.
Фигура в столбе света исчезла.
Да плевать!
Морти упрямо качнул головой.
Свистнул клинок, воткнулся Охотнику в грудь по самую рукоять, изо рта хлынула кровь.
Нет! Ведь Финист же не…
Необычайно яркая и сладкая, кровь захлёстывала рекой. Лёд под ногами разверзался. Морти подхватило стремительное течение и понесло в бездну.
Белый Палач (или всё-таки не он?) запрокинул голову в безумном хохоте злого бога. В его сердце пульсировал чёрный спрут. Он рос больше и больше, охватывая щупальцами всё тело, вырывался из него и заполонял собой небо.
На земле вспухали жилы и разрывались, брызгая кровью. Язвы разъедали твердь расщелинами до самых недр.
Так это и есть… конец света? Нужно остановить его во что бы то ни стало! Хотя бы просто… чтобы Герда жила!
– Предатель! Это ты воткнул мне в спину меч! Это ты во всём виноват! – выкрикнул Финист.
На его клинке полыхнула руна «кеназ», раскалённый эфес впечатался в запястье, оставляя на обожжённой коже клеймо. По лезвию заплясало рыжее пламя. Финист замахнулся и рубанул Белого Палача.
Тьма накрыла с головой.
Вспышка.
Тьма.
Вспышка.
Напряжённое лицо Охотника.
И снова тьма.
У опушки Морти столкнулся с Асгримом.
– Эй, Охотник, куда спешишь? Совсем, видно, зазнался, что не здороваешься. Мальчишку моего не видел? Опять запропастился, жена поедом ест. Беду предчувствует, – Асгрим осёкся, приметив, как вытянулось лицо Охотника. – Что? Говори!
Из-за спины Морти робко выглянул Лейв:
– Простите нас, мастер Асгрим. Мы хотели поохотиться на гулона, а теперь он охотится на нас.
– Как опять?! – взревел туат. – Где это демоново отродье?! Если гулоны ещё его не разорвали, я сделаю это сам!
– Не пугай ребёнка. Лучше позови подкрепление, – пристыдил его Морти.
Мама, помнилось, говорила так же, защищая непутёвого сына от праведного гнева отца.
– Уже, – ответил Асгрим. – Должны же у нас быть хоть какие-то секреты.
Морти не стал настаивать. Время поджимало.
– Лейв, ты хотел показать, где оставил Эйсмунда.
Тот кивнул в сторону восточного леса. Асгрим посадил Лейва себе на спину, и они втроём помчались дальше, прокладывая путь по высоким сугробам.
Засмердела аура насыщенного болотного оттенка. Ещё один тролль!
От колебаний эфира раскалялся воздух и таял снег. Под ворохом тёплых одежд стало трудно дышать, градом катился пот, но тревога гнала вперёд. Ноги вязли в мокрых опадающих сугробах.
Тело пронзила боль, в ушах зазвенело, перед глазами поплыло.
Асгрим и Лейв пропали, исчез лес. Морти очутился в детском кошмаре. Мир окрасился в багровые тона. Восприятие разбилось на осколки, смешивались мысли и образы. Охотника и Безликого. Где своё, где чужое?
Морти бежал по улицам умирающего города. Наливались Мраком свечные башни, трескались мраморные плиты мостовой. Пахло тленом и гарью со сладковатым привкусом гнилой крови.
Вместо соловьиных трелей яростно кричал сокол:
– Помоги, братец, помоги! Быстрее! Спасаешь всех кого не лень, а про родную кровь забыл? Это твоя вина. Ты виноват! Ты! Братец!
Сокол бился в сосредоточие Мрака совсем один, отражал атаки из последних сил. Аура вспыхивала то бирюзой, то янтарным огнём, всё яростней, пока не ослепила. Крик на мгновение оглушил. Ореол начал затухать, как оставшееся без дров пламя.
Нет, нет! Нельзя опоздать, нельзя потерять ещё и его!
Сокол распластался на мраморных плитах впереди, под ним растекалась тёмная лужа. Тело изломано, медные волосы свалялись в паклю, грудь тяжело вздымалась, рубашка из белых перьев намокла от крови. Аура тлела едва-едва, но жёлтые птичьи глаза всё ещё смотрели ясно.
Морти приставил ладони к колотой ране на животе и пытался свести края ветроплавом.
– Держись, я позову помощь, – сказал он.
Растрескавшиеся губы тронула ожесточённая улыбка.
– Бесполезно… ты опоздал… – с хрипами выплёвывал изо рта кровь сокол.
Нет, не может быть! Они же всесильные, неуязвимые. Когда он уходил, то был уверен, что они справятся без него.
– Мрак… – на последнем издыхании просипел сокол. – Уже… здесь.
На затылке зашевелились волосы. Морти обернулся. На него уставилась пара разноцветных глаз – один голубой, другой зелёный. В сердце пришельца вцепился осколок-спрут, пульсировали его щупальца.
Как сюда прорвался Предвестник?
– Не узнаешь меня? – захохотал он, запрокинув голову. – Ты никогда и никого не мог спасти.
С увитого терновником меча капала кровь. Побеги оживали, перевивались и шипели, словно змеи:
«Будь с нами, будь одним из нас!»
Жёлтые глаза сокола закатились, истерзанное тело обмякло. Когда осыпались последние искры, он призраком полетел в Долину духов.
Морти со звоном потянул из ножен меч. Не хотелось верить ни в смерть, ни в предательство. Только руки уже были перемазаны по локоть в крови, и закрыть глаза, очнуться от кошмара не получалось.
Близкие умерли, пути назад нет. Остались только ярость и жажда возмездия. Нужно защитить всё, что ещё цело, что он так долго строил.
Враг атаковал первым. Морти увернулся и ударил сам. Ещё раз и ещё, забывая горечь потери в неистовой битве.
– Морти! – позвал голос из темноты.
Но разноцветные глаза прожигали насквозь и тянули обратно.
Нет, что за муть? Это же не его мысли, не его воспоминания. Мириады отражений в кривых зеркалах и все – ложные. Но вырваться из зыбкого кошмара не получалось. Тело продолжало действовать помимо воли.
– Вернись к нам! Двигайся на мой голос! – продолжал звать некто. – Твоё имя Мортимер Стигс, Охотник на демонов. Сейчас ты в Урсалии, свободном городе Лапии на берегу Западного моря. Тебя проклял тролль-шаман, и помочь себе можешь только ты сам. Всё, что ты видишь, навеянный чарами сон. Забудь о нём и следуй за моим голосом. Ну же! Там ты уже ничего не изменишь, ты нужен нам здесь и сейчас!
– Не выходит, – послышался другой, более мелодичный женский голос. – Нужно позвать его невесту, может, ей удастся…
Лунным сиянием озарилась маленькая вилия. Она сидела на коленях и пела настолько отчаянно, что звук хлестал по ушам, не позволяя застывать и забываться. Вот бы оказаться рядом с ней!
Надо проснуться. Любым способом. Иначе он сойдёт с ума.
Ноги вязли и проваливались, челюсти не желали размыкаться, голова кружилась. Последнее усилие, и он коснулся света.
Охотник запрокинул голову и сделал несколько глубоких вдохов. Лицо взмокло, сердце вырывалось груди, но мутная пелена уже почти спала, возвращая зрению целостность.
– Морти! – его встряхнули за плечи.
Над ним склонился мертвецки бледный Сайлус. По бокам стояли Асгрим и Эйтайни, из-за их спин робко выглядывали Лейв, Вожык и Эйсмунд. Снег повсюду был взрыт.
Сам Охотник, сидя на коленях, держал Финиста. Похоже, оборотень лишился чувств, но хотя бы обошлось без ран. Аура поблёкла и стала почти бесцветной, как у неодарённых, разорванной у головы.
– Ты будто впал в транс. Сорвался и побежал. Мы звали – ты не отвечал, – подал голос Асгрим. – Когда мы нагнали тебя, ты уже был здесь. Изрубил этого тролля, схватил своего друга, стал раскачиваться и выть, как в припадке. Глаза закатывал. Жуть! Тут они прибежали, – туат кивнул на жену с капитаном. – Эйтайни детей расколдовала, а Сайлус тебя в чувство привёл.
Мёртвый демон распластался рядом, побольше и покряжистей, чем предыдущий. Из порезанных волчьих шкур проглядывали рубленные раны. Под трёхпалой правой рукой покоился поломанный посох с красным козлиным черепом вместо набалдашника. И меч Охотника, и меч Финиста оба измазались в едкой серой крови.
– Этот тролль-шаман проклял тебя через него, – объяснил Сайлус, указывая на оборотня.
Морти взял его за плечи. Как там говорил капитан:
– Вернись к нам! Иди на мой голос. Твоё имя Финист Ясеньский, сокол-оборотень, сын героя Зареченского восстания Кымофея. Сейчас ты в Урсалии, свободном городе Лапии на берегу Западного моря. Всё, что ты видишь, навеянный тролльим проклятьем сон. Забудь о нём и иди на мой голос. Там ты ничего не изменишь, ты нужен здесь и сейчас!
Но Финист так и не открыл глаза. Охотник глянул на Сайлуса.
– Как ты меня расколдовал?
– Никак. Ты сделал всё сам, но у него, – капитан указал на оборотня, – дела обстоят куда хуже.
Эйтайни нагнулась к поверженному троллю и провела над ним ладонями, словно щупая едва тлеющие остатки ауры:
– Это шаман средней силы. Хотя нет, скорее, из больших. Просто очень старый, поэтому и сила в нём начала угасать. Проклятия он накладывал простейшие: судорожное и сковывающее. Они потеряли силу после смерти шамана.
Рядом валялась фляга. Ворожея подняла её и собрала куском снега оставшуюся на горлышке каплю.
– Здесь все ингредиенты для дурманного зелья: гнилистые водоросли, красавка, волчьи ягоды… Похоже, твой друг погрузился в глубокий транс и отправился по кругу из собственных воспоминаний, удаляясь всё глубже в себя. Когда он преодолел порог человечности, то увидел сокрытые вещи: воспоминания из младенчества, прошлую жизнь, семейные тайны… – поделилась догадками Эйтайни. – Ты с ним связан, по линии судьбы и рождению, ещё в прошлой жизни. Видимо, когда он в своём трансе добрался до печатей памяти, зацепило и тебя.
– Помнишь, другой тролль в доках болтал о Часе Возрождения? Похоже, его товарищ-шаман пытался расколоть тебя через более слабое звено, – Сайлус снова кивнул на Финиста.
– Так как же его спасти? – вспомнил Морти о самом насущном.
Эйтайни с Сайлусом переглянулись.
– Если бы это было проклятие, я бы попробовала, а так… – ворожея бессильно развела руками.
– Боюсь, тут мы бессильны, – пряча взгляд, подтвердил её слова Сайлус.
– Мастер Финист, он что у-у-у?.. – Вожык так и не смог произнести страшное слово вслух.
– Нет! – Морти ослабил шнуровку на плаще Финиста, чтобы ему легче было дышать. – Мы покажем его Эглаборгу. Он что-нибудь придумает. А пока надо что-то делать с троллями.
– Что? Их чарам только ворожея противостоять может. Либо Сумеречная армия. Только её больше нет, вот они и лезут со всех дыр, – ответил Асгрим.
– Знаю. Меня беспокоят лазутчики и гулоны. Нужно разузнать, что они затевают. Ты бы не мог послать к ним разведчиков?
– Половина моих людей и так в дозоре в северном Полночьгорье, а вторая следит за беженцами. Нельзя оставлять Дворец-под-холмами без защиты.
Можно попросить помощи у Компании «Норн», но это займёт слишком много времени и, скорее всего, они скажут, чтобы он разбирался сам или не разбирался вовсе. Норикийцев мало волновали дела вольного города Лапии, пусть даже он признал над собой их власть. Ещё оставался бургомистр Гарольд. Уж он-то поможет, только толку от его людей никакого. Того гляди, сами в беду угодят.
– Услуга за услугу, – предложил Морти. – Как только Финист поправится, я возьму твоего сына в ученики, а вы поможете мне.
– Так и быть, отправлю в Тролльи горы несколько разведчиков, – согласился Асгрим. – Всё равно с людьми у нас тишь да гладь.
Эйсмунд выглянул из-за отцовской спины и с восторгом посмотрел на Охотника.
Вскорости забот прибавится. Как будто Морти до этого не выбивался из сил.
– Госпожа Эйтайни, вы случайно не знаете, что такое Час Возрождения? – невзначай спросил он. – Тролль, которого мы допрашивали, сказал, что я с этим связан, что у меня есть тайна, в которой я не могу себе признаться. Что бы это значило?
Сайлус шепнул что-то на ухо ворожее.
– Забудь. Если у тебя и есть какая-то тайна, то она вскроется сама, когда придёт время, – посоветовала та.
В её голосе чувствовалось волнение. Они с Сайлусом явно знали больше, но молчали. Поиски правды откладываются, нужно спасти Финиста.
– Помогите отнести его домой.
Эйтайни с Асгримом повели Эйсмунда и Лейва к холмам, рядом с которыми находился дом бургомистра.
Сайлус приподнял оборотня и перекинул его руку себе через шею. Морти сделал то же со второй, и вместе они, волоча по снегу ноги Финиста, потащили его в усадьбу. Вожык хмуро вышагивал за взрослыми.
Герда сидела на кухне и вздрагивала от каждого звука. Эглаборг отпаивал её успокаивающим отваром.
– Почему они так долго? – сиплым голосом спросила она, хотя целитель тоже ничего не знал.
– Не-е-ет! – заорал Финист.
Позади убитого стоял Белый Палач и стирал платком кровь с меча.
Оборотень потянулся за собственным клинком.
Вспышка.
Послышался знакомый звонкий смех, чистый, как перелив колокольчиков. Герда! Нежное платье из голубого шёлка трепетало на ветру, пока она кружилась в танце. Рядом с ней – Морти, благородный до невозможности, сияющий до рези в глазах, всесильный, как сам Небесный Повелитель.
Охотник страстно прижимал её к себе. Сиротка больше ничего не замечала: обнимала, льнула всем телом, не стесняясь, покрывала поцелуями лоб, глаза, щёки. Конечно, она настоящая принцесса, во всех своих чертах и деликатных манерах. Принцесса для принца, а не для грубого деревенщины, вроде Финист.
– Завидуешь? – спросил возникший из клубов тумана Белый Палач.
Разноцветные глаза – один голубой, другой зелёный – надменно ухмылялись. Тварь!
Такой хрупкий, почти женственный, с трогательными золотистыми кудрями, он выглядел даже младше Финиста. Может, это всё-таки не Белый Палач? Ведь оборотень его никогда не видел.
– Ты всегда ему завидовал. Присоединяйся ко мне, и получишь всё, чего ни пожелаешь. Почёт, власть, даже самых лучших женщин, – соблазнял Белый Палач вкрадчивым голосом.
Он схватив Герду за локоть и притянул к себе.
– Скажи, чего хочешь, – хищно сверкали разноцветные глаза.
Сиротка теперь улыбалась Финисту. Охотник замер рядом.
«Мне… одиноко. Я… скучаю», – металось глубоко внутри, словно взбесившийся сокол бросался на прутья пленившей его клетки.
Перед глазами вставало лицо мальчишки с ожерельем из вороновых перьев. Как приветливо он улыбался и протягивал руки. Как его пронзил меч Палача. Как он падал, истекая отравленной чёрной кровью.
Взор застили слёзы, солёные дорожки потекли по щекам.
– Хочу… хочу увидеть брата! Брата! – против воли сорвалось с уст, хотя надо было молчать.
– Что ж… – сказал Белый Палач. – Убей его, и твоё желание исполнится.
Герда исчезла. Вместо неё злодей развернул Морти за плечо к оборотню.
Охотник припал на колени в ожидании справедливой кары и взглянул на Финиста по-детски доверчивыми глазами. Несносный, капризный, упрямый мальчишка, которому всегда доставались самые желанные игрушки и всё родительское внимание.
Оборотень снова потянулся за мечом, скрежеща сталью.
– Вон он, уже ждёт тебя, – Белый Палач указал на появившуюся в столбе света фигуру. – Убей!
Морти склонил голову, обнажив шею для удара.
Рука дрогнула, в ушах зазвучал шёпот вёльвы:
«Перестань задирать младшего брата. Зависть ни к чему хорошему не приведёт. А злость… спроси себя, на что ты злишься».
Как же бесит, бесит эта поза покорности, эта безучастная холодность, словно Охотник уже мёртв!
Финист спрятал меч и встряхнул Морти за плечи.
– Что ты творишь?! Я же сказал те слова в сердцах. Не твоя это вина, а его и только его! – он кивком указал на Белого Палача. – На его руках кровь, не на твоих. Прекрати мучиться, прости себя, я тебя прощаю! Борись! Позволь нам разделить твою ношу.
Фигура в столбе света исчезла.
Да плевать!
Морти упрямо качнул головой.
Свистнул клинок, воткнулся Охотнику в грудь по самую рукоять, изо рта хлынула кровь.
Нет! Ведь Финист же не…
Необычайно яркая и сладкая, кровь захлёстывала рекой. Лёд под ногами разверзался. Морти подхватило стремительное течение и понесло в бездну.
Белый Палач (или всё-таки не он?) запрокинул голову в безумном хохоте злого бога. В его сердце пульсировал чёрный спрут. Он рос больше и больше, охватывая щупальцами всё тело, вырывался из него и заполонял собой небо.
На земле вспухали жилы и разрывались, брызгая кровью. Язвы разъедали твердь расщелинами до самых недр.
Так это и есть… конец света? Нужно остановить его во что бы то ни стало! Хотя бы просто… чтобы Герда жила!
– Предатель! Это ты воткнул мне в спину меч! Это ты во всём виноват! – выкрикнул Финист.
На его клинке полыхнула руна «кеназ», раскалённый эфес впечатался в запястье, оставляя на обожжённой коже клеймо. По лезвию заплясало рыжее пламя. Финист замахнулся и рубанул Белого Палача.
Тьма накрыла с головой.
Вспышка.
Тьма.
Вспышка.
Напряжённое лицо Охотника.
И снова тьма.
Глава 29. Враг мой
У опушки Морти столкнулся с Асгримом.
– Эй, Охотник, куда спешишь? Совсем, видно, зазнался, что не здороваешься. Мальчишку моего не видел? Опять запропастился, жена поедом ест. Беду предчувствует, – Асгрим осёкся, приметив, как вытянулось лицо Охотника. – Что? Говори!
Из-за спины Морти робко выглянул Лейв:
– Простите нас, мастер Асгрим. Мы хотели поохотиться на гулона, а теперь он охотится на нас.
– Как опять?! – взревел туат. – Где это демоново отродье?! Если гулоны ещё его не разорвали, я сделаю это сам!
– Не пугай ребёнка. Лучше позови подкрепление, – пристыдил его Морти.
Мама, помнилось, говорила так же, защищая непутёвого сына от праведного гнева отца.
– Уже, – ответил Асгрим. – Должны же у нас быть хоть какие-то секреты.
Морти не стал настаивать. Время поджимало.
– Лейв, ты хотел показать, где оставил Эйсмунда.
Тот кивнул в сторону восточного леса. Асгрим посадил Лейва себе на спину, и они втроём помчались дальше, прокладывая путь по высоким сугробам.
Засмердела аура насыщенного болотного оттенка. Ещё один тролль!
От колебаний эфира раскалялся воздух и таял снег. Под ворохом тёплых одежд стало трудно дышать, градом катился пот, но тревога гнала вперёд. Ноги вязли в мокрых опадающих сугробах.
Тело пронзила боль, в ушах зазвенело, перед глазами поплыло.
Асгрим и Лейв пропали, исчез лес. Морти очутился в детском кошмаре. Мир окрасился в багровые тона. Восприятие разбилось на осколки, смешивались мысли и образы. Охотника и Безликого. Где своё, где чужое?
Морти бежал по улицам умирающего города. Наливались Мраком свечные башни, трескались мраморные плиты мостовой. Пахло тленом и гарью со сладковатым привкусом гнилой крови.
Вместо соловьиных трелей яростно кричал сокол:
– Помоги, братец, помоги! Быстрее! Спасаешь всех кого не лень, а про родную кровь забыл? Это твоя вина. Ты виноват! Ты! Братец!
Сокол бился в сосредоточие Мрака совсем один, отражал атаки из последних сил. Аура вспыхивала то бирюзой, то янтарным огнём, всё яростней, пока не ослепила. Крик на мгновение оглушил. Ореол начал затухать, как оставшееся без дров пламя.
Нет, нет! Нельзя опоздать, нельзя потерять ещё и его!
Сокол распластался на мраморных плитах впереди, под ним растекалась тёмная лужа. Тело изломано, медные волосы свалялись в паклю, грудь тяжело вздымалась, рубашка из белых перьев намокла от крови. Аура тлела едва-едва, но жёлтые птичьи глаза всё ещё смотрели ясно.
Морти приставил ладони к колотой ране на животе и пытался свести края ветроплавом.
– Держись, я позову помощь, – сказал он.
Растрескавшиеся губы тронула ожесточённая улыбка.
– Бесполезно… ты опоздал… – с хрипами выплёвывал изо рта кровь сокол.
Нет, не может быть! Они же всесильные, неуязвимые. Когда он уходил, то был уверен, что они справятся без него.
– Мрак… – на последнем издыхании просипел сокол. – Уже… здесь.
На затылке зашевелились волосы. Морти обернулся. На него уставилась пара разноцветных глаз – один голубой, другой зелёный. В сердце пришельца вцепился осколок-спрут, пульсировали его щупальца.
Как сюда прорвался Предвестник?
– Не узнаешь меня? – захохотал он, запрокинув голову. – Ты никогда и никого не мог спасти.
С увитого терновником меча капала кровь. Побеги оживали, перевивались и шипели, словно змеи:
«Будь с нами, будь одним из нас!»
Жёлтые глаза сокола закатились, истерзанное тело обмякло. Когда осыпались последние искры, он призраком полетел в Долину духов.
Морти со звоном потянул из ножен меч. Не хотелось верить ни в смерть, ни в предательство. Только руки уже были перемазаны по локоть в крови, и закрыть глаза, очнуться от кошмара не получалось.
Близкие умерли, пути назад нет. Остались только ярость и жажда возмездия. Нужно защитить всё, что ещё цело, что он так долго строил.
Враг атаковал первым. Морти увернулся и ударил сам. Ещё раз и ещё, забывая горечь потери в неистовой битве.
– Морти! – позвал голос из темноты.
Но разноцветные глаза прожигали насквозь и тянули обратно.
Нет, что за муть? Это же не его мысли, не его воспоминания. Мириады отражений в кривых зеркалах и все – ложные. Но вырваться из зыбкого кошмара не получалось. Тело продолжало действовать помимо воли.
– Вернись к нам! Двигайся на мой голос! – продолжал звать некто. – Твоё имя Мортимер Стигс, Охотник на демонов. Сейчас ты в Урсалии, свободном городе Лапии на берегу Западного моря. Тебя проклял тролль-шаман, и помочь себе можешь только ты сам. Всё, что ты видишь, навеянный чарами сон. Забудь о нём и следуй за моим голосом. Ну же! Там ты уже ничего не изменишь, ты нужен нам здесь и сейчас!
– Не выходит, – послышался другой, более мелодичный женский голос. – Нужно позвать его невесту, может, ей удастся…
Лунным сиянием озарилась маленькая вилия. Она сидела на коленях и пела настолько отчаянно, что звук хлестал по ушам, не позволяя застывать и забываться. Вот бы оказаться рядом с ней!
Надо проснуться. Любым способом. Иначе он сойдёт с ума.
Ноги вязли и проваливались, челюсти не желали размыкаться, голова кружилась. Последнее усилие, и он коснулся света.
Охотник запрокинул голову и сделал несколько глубоких вдохов. Лицо взмокло, сердце вырывалось груди, но мутная пелена уже почти спала, возвращая зрению целостность.
– Морти! – его встряхнули за плечи.
Над ним склонился мертвецки бледный Сайлус. По бокам стояли Асгрим и Эйтайни, из-за их спин робко выглядывали Лейв, Вожык и Эйсмунд. Снег повсюду был взрыт.
Сам Охотник, сидя на коленях, держал Финиста. Похоже, оборотень лишился чувств, но хотя бы обошлось без ран. Аура поблёкла и стала почти бесцветной, как у неодарённых, разорванной у головы.
– Ты будто впал в транс. Сорвался и побежал. Мы звали – ты не отвечал, – подал голос Асгрим. – Когда мы нагнали тебя, ты уже был здесь. Изрубил этого тролля, схватил своего друга, стал раскачиваться и выть, как в припадке. Глаза закатывал. Жуть! Тут они прибежали, – туат кивнул на жену с капитаном. – Эйтайни детей расколдовала, а Сайлус тебя в чувство привёл.
Мёртвый демон распластался рядом, побольше и покряжистей, чем предыдущий. Из порезанных волчьих шкур проглядывали рубленные раны. Под трёхпалой правой рукой покоился поломанный посох с красным козлиным черепом вместо набалдашника. И меч Охотника, и меч Финиста оба измазались в едкой серой крови.
– Этот тролль-шаман проклял тебя через него, – объяснил Сайлус, указывая на оборотня.
Морти взял его за плечи. Как там говорил капитан:
– Вернись к нам! Иди на мой голос. Твоё имя Финист Ясеньский, сокол-оборотень, сын героя Зареченского восстания Кымофея. Сейчас ты в Урсалии, свободном городе Лапии на берегу Западного моря. Всё, что ты видишь, навеянный тролльим проклятьем сон. Забудь о нём и иди на мой голос. Там ты ничего не изменишь, ты нужен здесь и сейчас!
Но Финист так и не открыл глаза. Охотник глянул на Сайлуса.
– Как ты меня расколдовал?
– Никак. Ты сделал всё сам, но у него, – капитан указал на оборотня, – дела обстоят куда хуже.
Эйтайни нагнулась к поверженному троллю и провела над ним ладонями, словно щупая едва тлеющие остатки ауры:
– Это шаман средней силы. Хотя нет, скорее, из больших. Просто очень старый, поэтому и сила в нём начала угасать. Проклятия он накладывал простейшие: судорожное и сковывающее. Они потеряли силу после смерти шамана.
Рядом валялась фляга. Ворожея подняла её и собрала куском снега оставшуюся на горлышке каплю.
– Здесь все ингредиенты для дурманного зелья: гнилистые водоросли, красавка, волчьи ягоды… Похоже, твой друг погрузился в глубокий транс и отправился по кругу из собственных воспоминаний, удаляясь всё глубже в себя. Когда он преодолел порог человечности, то увидел сокрытые вещи: воспоминания из младенчества, прошлую жизнь, семейные тайны… – поделилась догадками Эйтайни. – Ты с ним связан, по линии судьбы и рождению, ещё в прошлой жизни. Видимо, когда он в своём трансе добрался до печатей памяти, зацепило и тебя.
– Помнишь, другой тролль в доках болтал о Часе Возрождения? Похоже, его товарищ-шаман пытался расколоть тебя через более слабое звено, – Сайлус снова кивнул на Финиста.
– Так как же его спасти? – вспомнил Морти о самом насущном.
Эйтайни с Сайлусом переглянулись.
– Если бы это было проклятие, я бы попробовала, а так… – ворожея бессильно развела руками.
– Боюсь, тут мы бессильны, – пряча взгляд, подтвердил её слова Сайлус.
– Мастер Финист, он что у-у-у?.. – Вожык так и не смог произнести страшное слово вслух.
– Нет! – Морти ослабил шнуровку на плаще Финиста, чтобы ему легче было дышать. – Мы покажем его Эглаборгу. Он что-нибудь придумает. А пока надо что-то делать с троллями.
– Что? Их чарам только ворожея противостоять может. Либо Сумеречная армия. Только её больше нет, вот они и лезут со всех дыр, – ответил Асгрим.
– Знаю. Меня беспокоят лазутчики и гулоны. Нужно разузнать, что они затевают. Ты бы не мог послать к ним разведчиков?
– Половина моих людей и так в дозоре в северном Полночьгорье, а вторая следит за беженцами. Нельзя оставлять Дворец-под-холмами без защиты.
Можно попросить помощи у Компании «Норн», но это займёт слишком много времени и, скорее всего, они скажут, чтобы он разбирался сам или не разбирался вовсе. Норикийцев мало волновали дела вольного города Лапии, пусть даже он признал над собой их власть. Ещё оставался бургомистр Гарольд. Уж он-то поможет, только толку от его людей никакого. Того гляди, сами в беду угодят.
– Услуга за услугу, – предложил Морти. – Как только Финист поправится, я возьму твоего сына в ученики, а вы поможете мне.
– Так и быть, отправлю в Тролльи горы несколько разведчиков, – согласился Асгрим. – Всё равно с людьми у нас тишь да гладь.
Эйсмунд выглянул из-за отцовской спины и с восторгом посмотрел на Охотника.
Вскорости забот прибавится. Как будто Морти до этого не выбивался из сил.
– Госпожа Эйтайни, вы случайно не знаете, что такое Час Возрождения? – невзначай спросил он. – Тролль, которого мы допрашивали, сказал, что я с этим связан, что у меня есть тайна, в которой я не могу себе признаться. Что бы это значило?
Сайлус шепнул что-то на ухо ворожее.
– Забудь. Если у тебя и есть какая-то тайна, то она вскроется сама, когда придёт время, – посоветовала та.
В её голосе чувствовалось волнение. Они с Сайлусом явно знали больше, но молчали. Поиски правды откладываются, нужно спасти Финиста.
– Помогите отнести его домой.
Эйтайни с Асгримом повели Эйсмунда и Лейва к холмам, рядом с которыми находился дом бургомистра.
Сайлус приподнял оборотня и перекинул его руку себе через шею. Морти сделал то же со второй, и вместе они, волоча по снегу ноги Финиста, потащили его в усадьбу. Вожык хмуро вышагивал за взрослыми.
***
Герда сидела на кухне и вздрагивала от каждого звука. Эглаборг отпаивал её успокаивающим отваром.
– Почему они так долго? – сиплым голосом спросила она, хотя целитель тоже ничего не знал.
