Черт, Алекс, соберись! Быть может именно сейчас ты сделаешь хоть что-нибудь ради памяти Хопкинса! Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями, а затем дала команду вирту открыть видеосообщение.
Тотчас воздух посреди гостиной знакомо задрожал и будто сгустился, а я приготовилась увидеть моего друга. Но над голографическим экраном, искусно спрятанным под проекцией ковра, неожиданно возникла женская фигура в длинном платье. Кто-то слишком постарался, чтобы остаться неузнанным, поэтому лицо незнакомки казалось лишь сгустком тумана, а силуэт каждую долю секунды неуловимо менялся, словно по нему постоянно струилась вода.
Я не успела задаться вопросом, кем могла быть эта женщина, как она со злостью вдруг выплюнула:
¬– Шалава!
На мгновение я даже опешила от такого начала. Да и кто бы не впал в секундный ступор, ожидая увидеть знакомое лицо, а вместо этого получить вот такую моральную оплеуху. Но на этом незнакомка не остановилась.
¬– Что, решила втереться в доверие к порядочному человеку, а затем прикарманить все его деньги?! Ну так вместо крЕдитов, ты получишь только это!
Изображение тонкой узкой ладони стало неожиданно четким. Незнакомка вытянула руку вперед. И я увидела... Ну кто бы сомневался?! Эта ненормальная показала мне изящный, длинный, украшенный кольцом... средний палец.
¬– Только попробуй перейти мне дорогу, и я сначала придушу тебя, – она сделала характерный жест, будто и в самом деле в тот момент пыталась свернуть мне шею, – ¬а потом сотру в порошок, чтобы и дух твой не смел тревожить порядочное общество Лондона!
Изображение несколько раз мигнуло напоследок и растворилось в воздухе.
А мне, вот ей-Богу, вдруг захотелось рассмеяться до слез. Сомневаясь в моей порядочности, эта женщина только что показала собственное хамство и несдержанность. Да и все эти разговоры про крЕдиты?! Полнейшая чушь! Правда, уже на следующий день стало понятно, что имела в виду эта явно не обремененная воспитанием дама.
Утром мне пришло неожиданное сообщение из Лондонской коллегии адвокатов. В нем госпожу Беннет просили прибыть в офис компании ровно в три часа дня. Больше в письме не было сказано ни слова. Но, конечно же, я поняла: это приглашение как-то связано с Хопкинсом, а значит нужно туда ехать.
При дневном свете воздушные трассы не выглядели также ослепительно красиво, как ночью. Сейчас они едва заметно мерцали бледными полосами, по которым и летели машины. Силовые потоки удерживали их словно магнитом и автомобили неслись над городом роем жужжащих пчел.
В дороге я практически сразу включила автоуправление. Ни сил, ни желания вести машину вручную у меня не осталось. Вместо этого я предпочла бездумно пялиться в окно, за которым проплывал город. Одетый в невесомую облачную дымку, словно в мантию, он казался в этот час каким-то особенно таинственным. Да и вообще было нечто необыкновенное в том, что теперь человечество жило практически над облаками. Порой у меня даже мелькала странная мысль: возможно, мы все когда-то произошли от птиц, а не мохнатых приматов, иначе почему еще за всю историю своего существования всегда так стремились вверх к небу? Но стоило только людям достичь своей мечты, и они снова изменили весь мир, в котором теперь дома напоминали многоквартирные гнезда с посадочными площадками, Луна из спутника превратилась в огромный центр развлечений, а на нескольких планетах появились небольшие колонии. Так что да, человечество полностью покорило небо, но, к сожалению, так и не смогло навести порядок на земле.
Я взглянула вниз, где в туманной дымке плыли бесконечные зеленые реки и ручьи. Несколько столетий назад в эпоху расцвета робототехники в погоне за все более усовершенствованными моделями, люди, не жалея, выбрасывали все то, что хоть немного выходило из моды. Это привело к росту многочисленных свалок. Постепенно они заполнили нижние уровни почти слившихся воедино городов. А пока ученые и прочие умники решали, что с ними делать, свалки ожили. Программы восстановления техники работали все еще безупречно, и роботы чинили сами себя, как умели. Чуть позже нижние уровни городов назвали Лабиринтами, проблему существования которых решили самым бездарным способом, каким только возможно.
Лабиринты законсервировали, а доступ к ним закрыли. И теперь о их существовании напоминал лишь нежно-зеленый пластик где-то там, далеко внизу. С высоты он должен был напоминать людям не безобразные кучи ржавой рухляди, а те бесконечные травянистые луга, которые уже давно исчезли.
Впрочем, я относилась к Лабиринту не так, как другие, и теперь даже с какой-то тихой грустью смотрела на небольшие полянки, зелень которых в детстве находилась не под ногами, а над головой. Но это было так давно.
Лондонская коллегия адвокатов занимала около двух десятков этажей. Огромные окна выходили прямо на посадочную площадку и, казалось, уже там начинали оценивать платежеспособность своих клиентов. Что же касается меня, то, боюсь, в их взглядах могло светиться лишь осуждение. Да, тут особенно не любили посетителей с дырой в кармане вместо солидного банковского счета.
Я усмехнулась. Отлично, Алекс! У тебя прекрасно работает воображение! И решительно открыла дверцу автомобиля.
В салон тотчас ворвалась волна прохладного воздуха. Коллегия находилась чуть выше обычных жилых уровней и здесь наверняка бы остро чувствовался и недостаток кислорода, и резкий перепад атмосферного давления, и прочие неудобства природного происхождения, характерные для таких высот, но небольшой защитный купол и «механические легкие» планеты, которые давно заменили вырубленные леса, работали как всегда безупречно, создавая посетителям коллегии самые комфортные условия.
У белоснежной стойкой рецепции робот уточнил у меня фамилию, мгновенно сверился с каким-то своим, введенным в программу списком, и тут же проговорил:
¬– Леди Беннет, вас уже ждут.
¬– Простите, а по какому вопросу меня пригласили?
Должна же я в конце концов знать, к чему готовиться.
¬– Сегодня должны огласить завещание господина Хопкинса. Извините, что вас об этом не предупредили, но полиция потребовала сохранять конфиденциальности в связи с расследованием.
Так вот в чем дело! Что ж, стоило этого и ожидать. Хотя я предпочла бы остаться никогда не упомянутой в этом завещании, только бы Хопкинс был жив.
¬– Прошу следовать за мной.
Робот провел меня по широкому, словно пронизанному солнечными лучами коридору в небольшой зал, который сейчас гудел от множества голосов. На мгновение я даже растерялась от такого количества людей.
«Неужели все они как-то связаны с завещанием моего друга?» – подумала я, разглядывая несколько десятков мягких кресел, и почти все они были заняты приглашенными. «Ищи, кому выгодно!» – промелькнула мысль, но количество заинтересованных в наследстве явно впечатляло. Да, и главное все они составляли цвет высшего лондонского общества! То тут, то там изредка мелькали знакомые лица, и пусть я никогда не общалась с ними лично, но уж точно встречала на светских приемах и аукционах.
Кресло, в которое я села, оказалось необыкновенно мягким на ощупь. Выходит, вся мебель в этом зале была по-настоящему дорогой и добротной, а не той пластиковой бутафорией, которую обычно использовали в офисах и общественных учреждениях. «Да что тут удивляться?! – подумала я: – Ведь разве мог настолько не стесненный в средствах человек, как сенатор, обратиться в менее солидную фирму?»
Я огляделась по сторонам и заметила еще одно свободное место. Кажется, оттуда будет отличный обзор. Но я только и успела, что встать, как его уже занял какой-то мужчина. Мы не были с ним знакомы, и я даже не догадывалась, кем именно он приходился Хопкинсу, но аккуратность и педантичность последнего явно передались и этому господину, боюсь, только в каком-то гипертрофированном виде. Прежде, чем сесть в кресло, он долго и упорно стряхивал с него невидимую пыль белоснежным платком, на краешке которого виднелся витиеватый вензель, вышитый золотистыми нитями. Наблюдая за ним, я невольно отметила и как идеально выбрит его подбородок, и как аккуратно уложены волосы в прическе, и белизну манжет, на которых поблескивали зеленые камушки красивых и явно дорогих запонок. Наверное, у такого в доме должна царить стерильная чистота. Сразу видно: перфекционист высшей пробы.
– Леди Беннет?
Я обернулась на голос и встретилась взглядом с незнакомцем, высоким стройным мужчиной, в облике которого идеально сочеталась классическая белая рубашка и расклешенные по последней моде джинсы.
¬– Леди Александра Беннет? – снова вежливо повторил он.
Сочный красивый баритон... Стоп! Кажется, я его узнала.
¬– Мистер Картер?! ¬- удивилась я.
¬– О, рад, что вы меня все еще помните.
Он грустно улыбнулся, и я не смогла удержаться, чтобы не ответить ему тем же. Приятный мужчина. Настоящий джентльмен, каких сейчас даже в Лондоне уже почти не сыскать. Как говорила моя бабушка «человек старой закалки».
Кажется, мы встречались с ним всего один раз. Нас представил друг другу Хопкинс. Да и в разговорах он иногда упоминал о Картере, называя его своим старинным приятелем.
¬– Слышал, вам в последнее время многое довелось пережить, ¬ - с искренним сочувствием проговорил мужчина.
Я кивнула, ощущая, как ледяные щупальца страшных воспоминаний вновь выползают из небытия и тянутся к сердцу.
¬– Александра, ¬– теплая ладонь Картера неожиданно прикоснулась к моим похолодевшим пальцам, ¬ - если я хоть чем-нибудь могу вам помочь...
А у меня в тот момент в горле словно образовался ком. Как же мне захотелось рассказать хоть кому-нибудь о всем том кошмаре, которому, казалось, не будет конца, но природная сдержанность все-таки взяла верх.
¬– Со мной все в порядке, ¬- тихо проговорила я.
Фальш! Она так отчетливо прозвучала в моих словах! Боюсь, что Картер это отлично понял, но лишь сочувственно кивнул головой.
¬– Моего номера нет ни в одной базе данных, но я пришлю личный запрос, и если вам когда-нибудь захочется выговориться, то я буду к вашим услугам.
Картер снова едва заметно кивнул на прощанье и отошел в сторону.
А у меня на душе немного потеплело от его слов. Ненавязчивый, деликатный. Он наверняка понял, что я сейчас не в состоянии говорить, да и место к этому совсем не располагает. Но позже... возможно, я все-таки соберусь с мыслями, отмету в сторону сомнения и...
¬– Полезные у вас знакомства, не все могут такими похвастаться.
Я вздрогнула от неожиданности. А это еще кто? И повернулась к неизвестному. У соседнего кресла стоял какой-то статный шатен. И хоть в его взгляде в тот момент читался неприкрытый интерес, но я бы назвала его скорее любопытством энтомолога, разглядывающего невиданного жука.
Хм, уверена, мы раньше никогда не встречались и тем не менее он показался мне знакомым. Впрочем, этот мужчина наверняка был как-то связан с Питером Хопкинсом, вернее с Питером Мартином. За последнее время я изучила о нем столько материалов, что и лицо моего соседа могло промелькнуть где-нибудь среди прочитанного.
¬– Не правда ли, сколько собралось убитых горем в этом зале? – с сарказмом проговорил он, кивая на разряженную толпу.
Я пожала плечами. Никогда не считала себя дурой, вот и сейчас прекрасно понимала: большинство присутствующих здесь не только не скорбело, но и в тайне нетерпеливо ожидало, как бы поживиться за счет чужого состояния.
– Но вы ведь на них не похожи. Вам ведь нет дела до денег Хопкинса? –неожиданно заметил незнакомец.
¬– Я пришла сюда только из уважения к его памяти... ¬– и тут момент узнавания словно обухом ударил по голове: - Однако и вам, мистер Дуглас, думаю, не нужны чужие миллионы.
Да у этого человека было столько денег, что никто до конца не знал размеров его истинного состояния. Ведь это он теперь был генеральным директором «Долголетия». Хопкинс никогда не упоминал о нем, но после всего прочитанного в сети я знала, что именно Дуглас когда-то вынудил моего друга оставить управление компанией.
– Чужие деньги мне действительно не нужны, ¬– после небольшой паузы все-таки ответил мужчина, – а вот свое я никому не отдам, – и как-то криво ухмыльнулся.
Несмотря на то, что директор «Долголетия» вызывал у меня лишь неприязнь, я все равно намеревалась продолжить наш разговор, чтобы понять: мог ли он быть как-то замешан в убийстве моего друга. Однако появление адвоката несколько изменило мои планы.
Стоило невысокому, в скромном сером костюме мужчине войти в зал, как толпа вокруг быстро стихла и замерла, стараясь не пропустить ни слова.
– Сенат и Управление полиции, несмотря на расследование, которое ведется и по сей день, наконец позволили мне ознакомить вас с завещанием господина Хопкинса еще до появления этой новости в официальных источниках.
– Ага, политика, интриги и все такое… Мы понимаем. Но закон – превыше всего, – послышался чей-то голос из зала.
– Зато траур можно не носить! – вставила какая-то женщина в оливковом платье.
– Да-да, вы все подписали документы о неразглашении этой информации, – поспешно добавил адвокат: – А теперь прошу полной тишины, поскольку перехожу к тому, из-за чего мы здесь и собрались.
Все вновь замерли в нервном ожидании, а посреди зала в воздухе вдруг появилась голограмма Питера Хопкинса.
– Здравствуйте, мои дорогие друзья, недруги и… просто родственники, – начал он слегка шутливым тоном: – Рад, что вы наконец собрались все вместе хоть и по такому печальному поводу, как моя… Впрочем, не будем о грустном, перейдем сразу к самой главной для большинства присутствующих части этого события. Мой адвокат сейчас ознакомит вас с завещанием. Надеюсь, я ни о ком не забыл, – сенатор обвел взглядом зал, словно действительно в тот момент видел всех этих людей.
Затем изображение задрожало, будто в спокойную воду бросили камень, и растворилось в воздухе. А я очнулась. Сердце болело, словно его проткнули острием шпаги. Нет, только не плачь, Алекс! Не здесь и не сейчас.
¬– С вами все в порядке?
Но вопрос Дугласа вызвал лишь горечь и раздражение.
¬– Все хорошо, ¬ - отрезала я, лишь крепче стискивая зубы.
А затем, чтобы он не спросил что-нибудь такое же глупое и банальное, сделала вид, что полностью сосредоточена на адвокате. Тот как раз начал читать завещание.
– … триста тысяч и квартира на Кингс-Роуд отходит Мэридит Купер… – прозвучало необыкновенно торжественно.
А я лишь на мгновение словно перенеслась в прошлое. Тихий вечер, за окном моросит мелкий дождь, а я под руководством Хопкинса, кажется, впервые в жизни самостоятельно завариваю чай. Как же Питер тогда его нахваливал, говорил, что никогда не пил ничего более восхитительного. Новая волна горечи хлынула в мое сердце. Казалось, о чем бы я сейчас не думала, что бы не вспоминала, но это чувство... этот вкус... теперь он будет преследовать меня целую вечность.
– … автомобиль премиум-класса остается …
А еще Питер Хопкинс обожал горячий шоколад. Кажется, он научился его готовить еще в детстве...
– … недвижимость в Сейнхилле завещана…
Сознание, погруженное в воспоминания, фиксировало лишь какими-то обрывками речь адвоката.
– … квартира в Чаттеме…
Золотой дождь все лился и лился на присутствующих. Однако для меня его капли были скорее окрашены не золотом, а кровью. Ведь я понимала: многое не повторится и не вернется... больше никогда... и это слово казалось самым ужасным.
Тотчас воздух посреди гостиной знакомо задрожал и будто сгустился, а я приготовилась увидеть моего друга. Но над голографическим экраном, искусно спрятанным под проекцией ковра, неожиданно возникла женская фигура в длинном платье. Кто-то слишком постарался, чтобы остаться неузнанным, поэтому лицо незнакомки казалось лишь сгустком тумана, а силуэт каждую долю секунды неуловимо менялся, словно по нему постоянно струилась вода.
Я не успела задаться вопросом, кем могла быть эта женщина, как она со злостью вдруг выплюнула:
¬– Шалава!
На мгновение я даже опешила от такого начала. Да и кто бы не впал в секундный ступор, ожидая увидеть знакомое лицо, а вместо этого получить вот такую моральную оплеуху. Но на этом незнакомка не остановилась.
¬– Что, решила втереться в доверие к порядочному человеку, а затем прикарманить все его деньги?! Ну так вместо крЕдитов, ты получишь только это!
Изображение тонкой узкой ладони стало неожиданно четким. Незнакомка вытянула руку вперед. И я увидела... Ну кто бы сомневался?! Эта ненормальная показала мне изящный, длинный, украшенный кольцом... средний палец.
¬– Только попробуй перейти мне дорогу, и я сначала придушу тебя, – она сделала характерный жест, будто и в самом деле в тот момент пыталась свернуть мне шею, – ¬а потом сотру в порошок, чтобы и дух твой не смел тревожить порядочное общество Лондона!
Изображение несколько раз мигнуло напоследок и растворилось в воздухе.
А мне, вот ей-Богу, вдруг захотелось рассмеяться до слез. Сомневаясь в моей порядочности, эта женщина только что показала собственное хамство и несдержанность. Да и все эти разговоры про крЕдиты?! Полнейшая чушь! Правда, уже на следующий день стало понятно, что имела в виду эта явно не обремененная воспитанием дама.
Утром мне пришло неожиданное сообщение из Лондонской коллегии адвокатов. В нем госпожу Беннет просили прибыть в офис компании ровно в три часа дня. Больше в письме не было сказано ни слова. Но, конечно же, я поняла: это приглашение как-то связано с Хопкинсом, а значит нужно туда ехать.
При дневном свете воздушные трассы не выглядели также ослепительно красиво, как ночью. Сейчас они едва заметно мерцали бледными полосами, по которым и летели машины. Силовые потоки удерживали их словно магнитом и автомобили неслись над городом роем жужжащих пчел.
В дороге я практически сразу включила автоуправление. Ни сил, ни желания вести машину вручную у меня не осталось. Вместо этого я предпочла бездумно пялиться в окно, за которым проплывал город. Одетый в невесомую облачную дымку, словно в мантию, он казался в этот час каким-то особенно таинственным. Да и вообще было нечто необыкновенное в том, что теперь человечество жило практически над облаками. Порой у меня даже мелькала странная мысль: возможно, мы все когда-то произошли от птиц, а не мохнатых приматов, иначе почему еще за всю историю своего существования всегда так стремились вверх к небу? Но стоило только людям достичь своей мечты, и они снова изменили весь мир, в котором теперь дома напоминали многоквартирные гнезда с посадочными площадками, Луна из спутника превратилась в огромный центр развлечений, а на нескольких планетах появились небольшие колонии. Так что да, человечество полностью покорило небо, но, к сожалению, так и не смогло навести порядок на земле.
Я взглянула вниз, где в туманной дымке плыли бесконечные зеленые реки и ручьи. Несколько столетий назад в эпоху расцвета робототехники в погоне за все более усовершенствованными моделями, люди, не жалея, выбрасывали все то, что хоть немного выходило из моды. Это привело к росту многочисленных свалок. Постепенно они заполнили нижние уровни почти слившихся воедино городов. А пока ученые и прочие умники решали, что с ними делать, свалки ожили. Программы восстановления техники работали все еще безупречно, и роботы чинили сами себя, как умели. Чуть позже нижние уровни городов назвали Лабиринтами, проблему существования которых решили самым бездарным способом, каким только возможно.
Лабиринты законсервировали, а доступ к ним закрыли. И теперь о их существовании напоминал лишь нежно-зеленый пластик где-то там, далеко внизу. С высоты он должен был напоминать людям не безобразные кучи ржавой рухляди, а те бесконечные травянистые луга, которые уже давно исчезли.
Впрочем, я относилась к Лабиринту не так, как другие, и теперь даже с какой-то тихой грустью смотрела на небольшие полянки, зелень которых в детстве находилась не под ногами, а над головой. Но это было так давно.
Глава 4
Лондонская коллегия адвокатов занимала около двух десятков этажей. Огромные окна выходили прямо на посадочную площадку и, казалось, уже там начинали оценивать платежеспособность своих клиентов. Что же касается меня, то, боюсь, в их взглядах могло светиться лишь осуждение. Да, тут особенно не любили посетителей с дырой в кармане вместо солидного банковского счета.
Я усмехнулась. Отлично, Алекс! У тебя прекрасно работает воображение! И решительно открыла дверцу автомобиля.
В салон тотчас ворвалась волна прохладного воздуха. Коллегия находилась чуть выше обычных жилых уровней и здесь наверняка бы остро чувствовался и недостаток кислорода, и резкий перепад атмосферного давления, и прочие неудобства природного происхождения, характерные для таких высот, но небольшой защитный купол и «механические легкие» планеты, которые давно заменили вырубленные леса, работали как всегда безупречно, создавая посетителям коллегии самые комфортные условия.
У белоснежной стойкой рецепции робот уточнил у меня фамилию, мгновенно сверился с каким-то своим, введенным в программу списком, и тут же проговорил:
¬– Леди Беннет, вас уже ждут.
¬– Простите, а по какому вопросу меня пригласили?
Должна же я в конце концов знать, к чему готовиться.
¬– Сегодня должны огласить завещание господина Хопкинса. Извините, что вас об этом не предупредили, но полиция потребовала сохранять конфиденциальности в связи с расследованием.
Так вот в чем дело! Что ж, стоило этого и ожидать. Хотя я предпочла бы остаться никогда не упомянутой в этом завещании, только бы Хопкинс был жив.
¬– Прошу следовать за мной.
Робот провел меня по широкому, словно пронизанному солнечными лучами коридору в небольшой зал, который сейчас гудел от множества голосов. На мгновение я даже растерялась от такого количества людей.
«Неужели все они как-то связаны с завещанием моего друга?» – подумала я, разглядывая несколько десятков мягких кресел, и почти все они были заняты приглашенными. «Ищи, кому выгодно!» – промелькнула мысль, но количество заинтересованных в наследстве явно впечатляло. Да, и главное все они составляли цвет высшего лондонского общества! То тут, то там изредка мелькали знакомые лица, и пусть я никогда не общалась с ними лично, но уж точно встречала на светских приемах и аукционах.
Кресло, в которое я села, оказалось необыкновенно мягким на ощупь. Выходит, вся мебель в этом зале была по-настоящему дорогой и добротной, а не той пластиковой бутафорией, которую обычно использовали в офисах и общественных учреждениях. «Да что тут удивляться?! – подумала я: – Ведь разве мог настолько не стесненный в средствах человек, как сенатор, обратиться в менее солидную фирму?»
Я огляделась по сторонам и заметила еще одно свободное место. Кажется, оттуда будет отличный обзор. Но я только и успела, что встать, как его уже занял какой-то мужчина. Мы не были с ним знакомы, и я даже не догадывалась, кем именно он приходился Хопкинсу, но аккуратность и педантичность последнего явно передались и этому господину, боюсь, только в каком-то гипертрофированном виде. Прежде, чем сесть в кресло, он долго и упорно стряхивал с него невидимую пыль белоснежным платком, на краешке которого виднелся витиеватый вензель, вышитый золотистыми нитями. Наблюдая за ним, я невольно отметила и как идеально выбрит его подбородок, и как аккуратно уложены волосы в прическе, и белизну манжет, на которых поблескивали зеленые камушки красивых и явно дорогих запонок. Наверное, у такого в доме должна царить стерильная чистота. Сразу видно: перфекционист высшей пробы.
– Леди Беннет?
Я обернулась на голос и встретилась взглядом с незнакомцем, высоким стройным мужчиной, в облике которого идеально сочеталась классическая белая рубашка и расклешенные по последней моде джинсы.
¬– Леди Александра Беннет? – снова вежливо повторил он.
Сочный красивый баритон... Стоп! Кажется, я его узнала.
¬– Мистер Картер?! ¬- удивилась я.
¬– О, рад, что вы меня все еще помните.
Он грустно улыбнулся, и я не смогла удержаться, чтобы не ответить ему тем же. Приятный мужчина. Настоящий джентльмен, каких сейчас даже в Лондоне уже почти не сыскать. Как говорила моя бабушка «человек старой закалки».
Кажется, мы встречались с ним всего один раз. Нас представил друг другу Хопкинс. Да и в разговорах он иногда упоминал о Картере, называя его своим старинным приятелем.
¬– Слышал, вам в последнее время многое довелось пережить, ¬ - с искренним сочувствием проговорил мужчина.
Я кивнула, ощущая, как ледяные щупальца страшных воспоминаний вновь выползают из небытия и тянутся к сердцу.
¬– Александра, ¬– теплая ладонь Картера неожиданно прикоснулась к моим похолодевшим пальцам, ¬ - если я хоть чем-нибудь могу вам помочь...
А у меня в тот момент в горле словно образовался ком. Как же мне захотелось рассказать хоть кому-нибудь о всем том кошмаре, которому, казалось, не будет конца, но природная сдержанность все-таки взяла верх.
¬– Со мной все в порядке, ¬- тихо проговорила я.
Фальш! Она так отчетливо прозвучала в моих словах! Боюсь, что Картер это отлично понял, но лишь сочувственно кивнул головой.
¬– Моего номера нет ни в одной базе данных, но я пришлю личный запрос, и если вам когда-нибудь захочется выговориться, то я буду к вашим услугам.
Картер снова едва заметно кивнул на прощанье и отошел в сторону.
А у меня на душе немного потеплело от его слов. Ненавязчивый, деликатный. Он наверняка понял, что я сейчас не в состоянии говорить, да и место к этому совсем не располагает. Но позже... возможно, я все-таки соберусь с мыслями, отмету в сторону сомнения и...
¬– Полезные у вас знакомства, не все могут такими похвастаться.
Я вздрогнула от неожиданности. А это еще кто? И повернулась к неизвестному. У соседнего кресла стоял какой-то статный шатен. И хоть в его взгляде в тот момент читался неприкрытый интерес, но я бы назвала его скорее любопытством энтомолога, разглядывающего невиданного жука.
Хм, уверена, мы раньше никогда не встречались и тем не менее он показался мне знакомым. Впрочем, этот мужчина наверняка был как-то связан с Питером Хопкинсом, вернее с Питером Мартином. За последнее время я изучила о нем столько материалов, что и лицо моего соседа могло промелькнуть где-нибудь среди прочитанного.
¬– Не правда ли, сколько собралось убитых горем в этом зале? – с сарказмом проговорил он, кивая на разряженную толпу.
Я пожала плечами. Никогда не считала себя дурой, вот и сейчас прекрасно понимала: большинство присутствующих здесь не только не скорбело, но и в тайне нетерпеливо ожидало, как бы поживиться за счет чужого состояния.
– Но вы ведь на них не похожи. Вам ведь нет дела до денег Хопкинса? –неожиданно заметил незнакомец.
¬– Я пришла сюда только из уважения к его памяти... ¬– и тут момент узнавания словно обухом ударил по голове: - Однако и вам, мистер Дуглас, думаю, не нужны чужие миллионы.
Да у этого человека было столько денег, что никто до конца не знал размеров его истинного состояния. Ведь это он теперь был генеральным директором «Долголетия». Хопкинс никогда не упоминал о нем, но после всего прочитанного в сети я знала, что именно Дуглас когда-то вынудил моего друга оставить управление компанией.
– Чужие деньги мне действительно не нужны, ¬– после небольшой паузы все-таки ответил мужчина, – а вот свое я никому не отдам, – и как-то криво ухмыльнулся.
Несмотря на то, что директор «Долголетия» вызывал у меня лишь неприязнь, я все равно намеревалась продолжить наш разговор, чтобы понять: мог ли он быть как-то замешан в убийстве моего друга. Однако появление адвоката несколько изменило мои планы.
Стоило невысокому, в скромном сером костюме мужчине войти в зал, как толпа вокруг быстро стихла и замерла, стараясь не пропустить ни слова.
– Сенат и Управление полиции, несмотря на расследование, которое ведется и по сей день, наконец позволили мне ознакомить вас с завещанием господина Хопкинса еще до появления этой новости в официальных источниках.
– Ага, политика, интриги и все такое… Мы понимаем. Но закон – превыше всего, – послышался чей-то голос из зала.
– Зато траур можно не носить! – вставила какая-то женщина в оливковом платье.
– Да-да, вы все подписали документы о неразглашении этой информации, – поспешно добавил адвокат: – А теперь прошу полной тишины, поскольку перехожу к тому, из-за чего мы здесь и собрались.
Все вновь замерли в нервном ожидании, а посреди зала в воздухе вдруг появилась голограмма Питера Хопкинса.
– Здравствуйте, мои дорогие друзья, недруги и… просто родственники, – начал он слегка шутливым тоном: – Рад, что вы наконец собрались все вместе хоть и по такому печальному поводу, как моя… Впрочем, не будем о грустном, перейдем сразу к самой главной для большинства присутствующих части этого события. Мой адвокат сейчас ознакомит вас с завещанием. Надеюсь, я ни о ком не забыл, – сенатор обвел взглядом зал, словно действительно в тот момент видел всех этих людей.
Затем изображение задрожало, будто в спокойную воду бросили камень, и растворилось в воздухе. А я очнулась. Сердце болело, словно его проткнули острием шпаги. Нет, только не плачь, Алекс! Не здесь и не сейчас.
¬– С вами все в порядке?
Но вопрос Дугласа вызвал лишь горечь и раздражение.
¬– Все хорошо, ¬ - отрезала я, лишь крепче стискивая зубы.
А затем, чтобы он не спросил что-нибудь такое же глупое и банальное, сделала вид, что полностью сосредоточена на адвокате. Тот как раз начал читать завещание.
– … триста тысяч и квартира на Кингс-Роуд отходит Мэридит Купер… – прозвучало необыкновенно торжественно.
А я лишь на мгновение словно перенеслась в прошлое. Тихий вечер, за окном моросит мелкий дождь, а я под руководством Хопкинса, кажется, впервые в жизни самостоятельно завариваю чай. Как же Питер тогда его нахваливал, говорил, что никогда не пил ничего более восхитительного. Новая волна горечи хлынула в мое сердце. Казалось, о чем бы я сейчас не думала, что бы не вспоминала, но это чувство... этот вкус... теперь он будет преследовать меня целую вечность.
– … автомобиль премиум-класса остается …
А еще Питер Хопкинс обожал горячий шоколад. Кажется, он научился его готовить еще в детстве...
– … недвижимость в Сейнхилле завещана…
Сознание, погруженное в воспоминания, фиксировало лишь какими-то обрывками речь адвоката.
– … квартира в Чаттеме…
Золотой дождь все лился и лился на присутствующих. Однако для меня его капли были скорее окрашены не золотом, а кровью. Ведь я понимала: многое не повторится и не вернется... больше никогда... и это слово казалось самым ужасным.
