Он определил Нукасу быть конем. И, надо сказать, конь из того получился - загляденье. Но все это ненадолго. Не прошло и недели... Уж не знаю, что там у них случилось. Простачки, - я понял, что так она называет слуг-недоумков, - как смогли, рассказали мне, что взбесился конь. Была вспышка - ты уже знаком с его жезлом, пострашнее любого оружия будет, а уж владеет он им, будь здоров. Вот он им восползовался и Нукасу снесло половину головы. С тех пор я не могу его спокойно видеть.
Аше смахнула слезинку. На долю мгновения, только потому что я лежал, а она сидела надо мной, я успел увидать кончик серой в полоску уродливой руки. Неужели, со мной тоже может случиться такое? Мне стало жутко.
- Йоханес, - продолжала Аше, не заметив ни своей оплошности, ни моего страха. - Ты знаешь Йоханеса? Того, что без языка. Необыкновенно был талантлив. Он мог превращаться в разных птиц: в сокола, в ястреба, орла, ворона, ворону. Даже в говорящего скворца однажды превратился - чтоб меня рассмешить.
Она помолчала, понурив голову.
- Потом рассказывал, что ему в такой малой птахе было тесно. Может, врал, а может, и правду говорил. Не знаю. Он чудной был - никогда не поймешь, когда шутит, а когда всерьез. Опять что-то у них не сложилось. И вот, в птиц больше Йоханес не превращается, язык у него отрезан, он тоскует, чахнет, наверное, зимой умрет. Ты видишь, кто окружает колдуна - либо немые, либо простачки, которые ничего не расскажут, потому что ничего не поймут, ну и я. Мне отсюда ходу нет, потому что люди убьют меня со страха, если увидят, какая я. Но тебя-то предупредить я могу!
- Аше, - спросил я, сморщившись от сострадания, - а с тобой что случилось?
- Я просто застряла между превращениями.
- И ничего нельзя сделать?
- Ни-че-го. Зелье тогда было еще непроверенным. Уж при нынешнем зелье я бы сумела превратиться! - она гордо вскинула голову и надменно взглянула на меня.
- Я не сомневаюсь. Это не так уж и сложно.
- Да?! Да что ты можешь знать! Ты, который еще ни разу не превращался! Ты, который и в подметки не годишься Нукасу и Йоханесу!
Я пробормотал извинения. Действительно, я научился превращать туда-сюда только руку, а уже вообразил себя знатоком.
- До меня была еще девушка, - продолжила Аше, смягчившись, - он недопревратил ее в свинью. Уж сомневаюсь, что б свинья была ее внутренней сущностью. Хотя попадаются, конечно, неприятные люди. Просто, говорят, свинья ближе всего к человеку - ну, голая, жрет, что попало. Наверное, он и начал с самого простого. Так вот, она не вынесла своего уродства и утопилась в Девичьем омуте. Есть тут такой омут, на Выре, где несчастные девушки топятся. В городе потом разговоров было, когда ее тело в сетях застряло! Колдуна еще больше бояться стали. Сам он никого не убивает. И без того его черная душа отягощена сверх меры. Вот мы и живем вокруг него, как напоминания о его злодействах. Я с собой ничего не сделаю. Хочу до конца досмотреть, что судили мне Небесные Пряхи!
Она опять гордо посмотрела на меня из-под невероятных ресниц.
- Я восхищен тобой, Аше.
- Понял, почему, я говорю тебе - беги? Он страшный человек! Хочешь, я насушу тебе сухарей в дорогу?
- Спасибо, Аше. Но теперь послушай мою правду! С двух лет мне твердят, что я должен отомстить за сестру. Хочу я того или нет, но мысль о мщении стала стержнем моего существа. Я вырос вокруг нее, как хмель вырастает вокруг шеста. Убери шест - и меня нет - останется только жалкая кучка зелени, которая скоро засохнет, потому что стебли поломаны. Я плохо, непонятно говорю, котелок совсем не варит... Мне надо найти и убить того человека, что погубил сестру. Все! Колдун обещал научить меня превращаться в волка и указать на кровника. Поэтому я не могу уйти отсюда, не получив обещанного.
- А ты не спрашивал себя, - Аше так близко склонилась ко мне, что ресницы ее едва не царапали мой нос. Голос ее звучал крайне презрительно. – Ты не спрашивал себя, зачем ему это понадобилось? С какой стати он вдруг вздумал помогать тебе?
В самом деле, такая простая мысль не приходила мне в голову.
- Я скажу. Это крючок. Он подцепил тебя на крючок и крепко держит. И будет держать, пока не возьмет от тебя, все, что ему нужно. А потом - добро пожаловать в нашу компанию! Йоханес скоро помрет, так ты его заменишь.
Она выпрямилась и захохотала.
- А еще он тебя хвалит, да? Говорит, что такого талантливого ученика у него отродясь не бывало, мы-де с тобой горы свернем?
Я почувствовал, как густо краснею.
- Это торная дорожка! Он всем так говорит! Стелит-то он мягко, а спать будешь на раскаленных угольях! Он опутал тебя ложью. Он врет. Он не может сказать правды, потому что ее у него нет! Он с легкостью докажет, что черное - это белое, а белое - это черное! В его мире нет истин. Только двояшиеся, троящиеся, множащиеся смыслы! Он сплетает их, как паук паутину. Он становится тем, кем ему выгодно в данный момент. Вот кто настоящий оборотень!
- Аше, - тихо сказал я, - я пробовал уходить и вернулся. Я должен получить обещанное. Пусть даже случится самое худшее.
Аше опустила голову.
Как-то под вечер неожиданно пришел колдун. Сел у моего изголовья. Я делал вид, что сплю, а сам следил за ним искоса из-под ресниц.
Он сидел, сгорбившись, с потухшим взглядом, ждал, когда я проснусь - просто очень усталый немолодой человек со светлыми голубыми глазами.
Наконец, мне надоело притворяться, и я мрачно взглянул на него.
- Сердишься, Анзор? Я вижу, сердишься. Мне больно, что пришлось это проделать с тобой. Но сейчас ты поймешь, почему.
Я помнил предупреждения Аше и приготовился ничему не верить.
- Конечно, Аше уже рассказала, что до тебя были другие. Я старался научить их превращаться в зверей. Выявлял их скрытую сущность и помогал слиться с ней. Звери-оборотни всегда бывают гораздо крупнее и сильнее обычных зверей, и мощью их управляет человеческий разум. Но иногда звериная сущность берет верх. Это могущественная стихия и не всякому дано держать ее в узде, не давая вырваться наружу.
"Сейчас скажет: "Но ты, Анзор..." - ехидно подумал я.
Колдун продолжал:
- И когда такое случается, приходится действовать быстро и не всегда аккуратно.
- Не беспокойтесь, я все равно сделаю все, что бы стать оборотнем, как бы вы меня не уродовали, - я криво сел в постели, потому что лежа невозможно гордо разговаривать. - Даже если вы искалечите меня, как Нукаса, спасая свою шкуру.
И тут же прикусил губу. Как только такие слова у меня вырвались! Во-первых, я подвел Аше, потому что понятно, что никто, кроме нее, не мог рассказать мне про Нукаса. А во-вторых, ой, что сейчас со мной будет!
Хотя жезла-то волшебного у него с собой нет.
- А ты предпочитаешь, что бы обезумевшая тварь, убив меня, вырвалась на волю и носилась по округе, калеча людей? - спросил он ровным голосом.
Я пробормотал нечто, чего сам не понял, но вроде как извинился.
- Анзор, каждая неудача - рубец на моем сердце. Вот Милле. Первый мой оборотень. Сущность ее была - дикая кабаниха. Потрясающая была женщина. Такие в годину бедствий отстраняют власть имущих, встают вотглаве народа и выводят его к победе. Потом их долго славят в песнях и сказаниях. Целеустремленная, сильная, волевая, напористая честная, чистая - кабаньи качества в их лучшем проявлении. В спокойное время она прожила бы счастливую жизнь, княжа в своем огромном семействе. Люди-кабаны обычно очень плодовиты. Такова была Милле. Да, она многого достигла бы.
Он помолчал, глядя в пустоту.
- Ты знаешь, все кончилось очень трагично.
- Вы дали ей неиспытанное зелье?
- Нет, раствор всегда один и тот же. Состав его проверен веками. Не я его выдумал. Тут многое зависит от самого оборотня. У нее не хватило тонкости, что бы завершить превращение. А если не завершить трансформации, то выйти из этого состояния очень и очень трудно, может быть, вообще невозможно. Никто еще не выходил. Но я ищу, работаю. Может быть, удастся вызволить Аше.
- А Аше?
- Аше - кошка. Гордая, независимая, вкрадчивая, ласковая, обидчивая, со своей таинственной жизнью. Ей тяжело в вынужденном затворничестве. Грациозная. Верно, она хороша и сейчас, даже в этом своем покрывале? Аше испугалась. Превращение конечности у нее прошло удачно, даже легче, чем у тебя, а при полной трансформации, когда все тело стало сжиматься и вытягиваться, она потеряла голову. А этого делать нельзя. Потому и застряла. Но думаю, все же я смогу когда-нибудь ей помочь. Больше с женщинами я не работал. Слишком непредсказуемый материал. Потом явился Нукас. Сильнейшее желание стать конем. Почти навязчивая идея. Кто-то предсказал ему в детстве, что он станет человеком-конем, родоначальником бессчетных табунов, как герой их эпоса. Он сам родом из южных степей, тех, что лежат к западу от холмов, отделяющих земли людей Темной Луны. Транформация завершилась блестяще. Что значит - сильное желание. Я считал, что уже закончил работу над ним. Но жеребец взял верх над человеком. Это случилось весной, он стал рваться, пришел в неистовство, подавил моих слуг. Страшно подумать, каких бед он натворил бы, вырвись на свободу. Пришлось действовать быстро. Он опередил меня, сбил с ног, заряд получился сильнее, чем нужно. Я очень люблю Нукаса. Он моя вечная боль. Тут уже ничем не поможешь.
Мы сидели бок о бок, сгорбившись, он и я.
- Поэтому, я принял меры, что б с тобой этого не случилось. Что б я мог тебя контролировать, в случае чего. Ты же ведь опасный зверь! - он печально улыбнулся мне, и я не мог удержаться от ответной улыбки.
- Йоханес, - продолжил он, после недолгого молчания. - О! Тут и учить было нечему. Готовая птица. Природный оборотень, слышал о таких? Самородок! Пришел ко мне отточить мастерство. Они ведь сами все ко мне приходили. И Милле, и Аше... Да ведь и ты не ушел.
- А что случилось с ним? Куда делся его язык?
- Туда же, куда голова Нукаса. Этот сумасброд лелеял тайную мысль сделаться драконом. Однажды, вместо сокола он стал превращаться в чудовище. Мог ли я допустить, что бы подобное неуправляемое чудище летало над страной? Я пытался его остановить, наложил сковывающее заклятие - он плюнул в меня огнем и спалил свой собственный язык - вот что случилось. Опасное дело эти превращения, Анзор. Поэтому я принял все меры, до каких только смог додуматься, что б исключить вред. Вначале подготовил твою душу, потом - тело. Пусть эти меры кажутся тебе жестокими. Они необходимы. Ты сам избрал жестокий путь.
Я его не выбирал. Остальное верно. Пусть так.
- Выходит, вы занимаетесь оборотнями из чистого интереса?
- Вначале - да. Вначале я осваивал предмет, материал. Тебя же я готовлю для важного дела.
Час от часу не легче.
- Для какого еще дела?!
- Да ты ляг. Не все сразу. Вначале научись превращаться в волка. Ничто не должно отвлекать тебя. Сам знаешь, что может случиться. Не переживай - я не буду принуждать тебя. Ты же не раб мой. Да я и не смогу сделать этого.
Он наклонился и поднял с пола крохотную корзиночку. В ней был тот самый виноград размером со сливу. Я и не видел, когда он корзинку принес. Я едва сдержался, что б не фыркнуть: с этой корзинкой у него был нелепый вид, примерно, как у сказочного волка, который притворялся женой крестьянина.
- Это тоже оборотень, - пояснил он, крутя длинными пальцами виноградину. - Его поливают тем же раствором, на каком готовят тебе еду, но настаивают добавочно на листьях слив. Поэтому виноград вырастает похожим на сливу. Кстати, весь нужный для трансформации раствор уже готов. Дело за тобой. Выздоравливай.
Он начертил пальцами в воздухе над моим ложем светящийся знак - три волнистые черты друг над другом, одна поперек - улыбнулся и вышел.
Я смотрел, как знак медленно плывет по воздуху влево и гаснет. А потом стал есть виноград. А что мне еще оставалось делать? Он и вправду напоминал сливу - большие плотные ягоды с единственной косточкой внутри. Совсем не кислый. Дед такое обращение с растением не одобрил бы.
Теперь я больше не был влюблен в колдуна и не боялся его. Верил ли я ему? Не знаю. Его слова показались мне убедительнее жалоб Аше. Я готов был работать вместе с ним.
Наступил день полного превращения.
Я сидел голый в каменной купели и смотрел, как помощник колдуна завинчивает мою волчью лапу в обруч, вделанный во внутреннюю стенку этой посудины. Обруч сжимал запястье точно по границе шерсти и человеческой кожи. Казалось, он скрепляет мою человеческую и волчью части.
Помощник этот выглядел диковинно. Физиономию его вплоть до кончика носа покрывала грязно-рыжая шерсть, из которой смотрели цепкие, как колючки репейника, глазки. Небольшие ловкие ручки тоже сплошь поросли шерстью, свалявшейся, запятнанной, местами обгоревшей. И рубаха, чувствуется, лежала не на гладкой коже.
Кто он такой? Еще одно неудачное превращение?
Сзади сопел Нукас. Я спиной чувствовал тепло, исходящее от его могучего тела.
Колдун, хмурый, сосредоточенный, проверил, насколько хорошо закреплена моя лапа, коротко приказал что-то непонятное своему помощнику. Тот отвечал ему бойкой тарабарщиной. Вот, оказывается, совсем не обязательно для сохранения тайны окружать себя безъязыкими и неразумными - можно завести иностранных слуг. Гораздо приятнее.
Помощник после этих переговоров полез под стол, а колдун склонился ко мне, прощупывая светло-голубыми глазищами. Уже давно пора привыкнуть к его пронзительным взглядам, а у меня от них до сих пор все внутри инеем покрывается. Я надеялся, что он хоть подмигнет мне, улыбнется, но нет, конечно. Впрочем, ничего другого я от него и не ждал.
- Значит, Анзор, сейчас мы начнем лить раствор. Дыши глубже. Когда я махну рукой - вот так - окунешься с головой. Лапа твоя останется на воздухе - повторная обработка ей не полезна. Нукас чуть-чуть придержит тебя, чтоб раньше времени не выскочил. Не пугайся, топить тебя мы не собираемся, - колдун чуть улыбнулся одной стороной сжатого рта.
Ну, спасибо и на этом.
А я от волнения даже и улыбнуться не смог - только кивнул.
Колдун возвышался надо мной в своем черном одеянии с металлическим поясом. Зато на Нукасе и на мохнатом топорщились огромные кожаные фартуки.
Диковинный помощник выкатил из-под стола за горлышко здоровенную бутыль. Нукас с хлопком пальцами вытащил пробку и, свободно держа этакую тяжесть на весу, принялся лить на меня холодную жидкость со знакомым серовато-желтым оттенком и странным запахом, который тоже показался мне знакомым. Нет, не по прошлому превращению, тогда я не обратил на него внимания.
Аше смахнула слезинку. На долю мгновения, только потому что я лежал, а она сидела надо мной, я успел увидать кончик серой в полоску уродливой руки. Неужели, со мной тоже может случиться такое? Мне стало жутко.
- Йоханес, - продолжала Аше, не заметив ни своей оплошности, ни моего страха. - Ты знаешь Йоханеса? Того, что без языка. Необыкновенно был талантлив. Он мог превращаться в разных птиц: в сокола, в ястреба, орла, ворона, ворону. Даже в говорящего скворца однажды превратился - чтоб меня рассмешить.
Она помолчала, понурив голову.
- Потом рассказывал, что ему в такой малой птахе было тесно. Может, врал, а может, и правду говорил. Не знаю. Он чудной был - никогда не поймешь, когда шутит, а когда всерьез. Опять что-то у них не сложилось. И вот, в птиц больше Йоханес не превращается, язык у него отрезан, он тоскует, чахнет, наверное, зимой умрет. Ты видишь, кто окружает колдуна - либо немые, либо простачки, которые ничего не расскажут, потому что ничего не поймут, ну и я. Мне отсюда ходу нет, потому что люди убьют меня со страха, если увидят, какая я. Но тебя-то предупредить я могу!
- Аше, - спросил я, сморщившись от сострадания, - а с тобой что случилось?
- Я просто застряла между превращениями.
- И ничего нельзя сделать?
- Ни-че-го. Зелье тогда было еще непроверенным. Уж при нынешнем зелье я бы сумела превратиться! - она гордо вскинула голову и надменно взглянула на меня.
- Я не сомневаюсь. Это не так уж и сложно.
- Да?! Да что ты можешь знать! Ты, который еще ни разу не превращался! Ты, который и в подметки не годишься Нукасу и Йоханесу!
Я пробормотал извинения. Действительно, я научился превращать туда-сюда только руку, а уже вообразил себя знатоком.
- До меня была еще девушка, - продолжила Аше, смягчившись, - он недопревратил ее в свинью. Уж сомневаюсь, что б свинья была ее внутренней сущностью. Хотя попадаются, конечно, неприятные люди. Просто, говорят, свинья ближе всего к человеку - ну, голая, жрет, что попало. Наверное, он и начал с самого простого. Так вот, она не вынесла своего уродства и утопилась в Девичьем омуте. Есть тут такой омут, на Выре, где несчастные девушки топятся. В городе потом разговоров было, когда ее тело в сетях застряло! Колдуна еще больше бояться стали. Сам он никого не убивает. И без того его черная душа отягощена сверх меры. Вот мы и живем вокруг него, как напоминания о его злодействах. Я с собой ничего не сделаю. Хочу до конца досмотреть, что судили мне Небесные Пряхи!
Она опять гордо посмотрела на меня из-под невероятных ресниц.
- Я восхищен тобой, Аше.
- Понял, почему, я говорю тебе - беги? Он страшный человек! Хочешь, я насушу тебе сухарей в дорогу?
- Спасибо, Аше. Но теперь послушай мою правду! С двух лет мне твердят, что я должен отомстить за сестру. Хочу я того или нет, но мысль о мщении стала стержнем моего существа. Я вырос вокруг нее, как хмель вырастает вокруг шеста. Убери шест - и меня нет - останется только жалкая кучка зелени, которая скоро засохнет, потому что стебли поломаны. Я плохо, непонятно говорю, котелок совсем не варит... Мне надо найти и убить того человека, что погубил сестру. Все! Колдун обещал научить меня превращаться в волка и указать на кровника. Поэтому я не могу уйти отсюда, не получив обещанного.
- А ты не спрашивал себя, - Аше так близко склонилась ко мне, что ресницы ее едва не царапали мой нос. Голос ее звучал крайне презрительно. – Ты не спрашивал себя, зачем ему это понадобилось? С какой стати он вдруг вздумал помогать тебе?
В самом деле, такая простая мысль не приходила мне в голову.
- Я скажу. Это крючок. Он подцепил тебя на крючок и крепко держит. И будет держать, пока не возьмет от тебя, все, что ему нужно. А потом - добро пожаловать в нашу компанию! Йоханес скоро помрет, так ты его заменишь.
Она выпрямилась и захохотала.
- А еще он тебя хвалит, да? Говорит, что такого талантливого ученика у него отродясь не бывало, мы-де с тобой горы свернем?
Я почувствовал, как густо краснею.
- Это торная дорожка! Он всем так говорит! Стелит-то он мягко, а спать будешь на раскаленных угольях! Он опутал тебя ложью. Он врет. Он не может сказать правды, потому что ее у него нет! Он с легкостью докажет, что черное - это белое, а белое - это черное! В его мире нет истин. Только двояшиеся, троящиеся, множащиеся смыслы! Он сплетает их, как паук паутину. Он становится тем, кем ему выгодно в данный момент. Вот кто настоящий оборотень!
- Аше, - тихо сказал я, - я пробовал уходить и вернулся. Я должен получить обещанное. Пусть даже случится самое худшее.
Аше опустила голову.
Как-то под вечер неожиданно пришел колдун. Сел у моего изголовья. Я делал вид, что сплю, а сам следил за ним искоса из-под ресниц.
Он сидел, сгорбившись, с потухшим взглядом, ждал, когда я проснусь - просто очень усталый немолодой человек со светлыми голубыми глазами.
Наконец, мне надоело притворяться, и я мрачно взглянул на него.
- Сердишься, Анзор? Я вижу, сердишься. Мне больно, что пришлось это проделать с тобой. Но сейчас ты поймешь, почему.
Я помнил предупреждения Аше и приготовился ничему не верить.
- Конечно, Аше уже рассказала, что до тебя были другие. Я старался научить их превращаться в зверей. Выявлял их скрытую сущность и помогал слиться с ней. Звери-оборотни всегда бывают гораздо крупнее и сильнее обычных зверей, и мощью их управляет человеческий разум. Но иногда звериная сущность берет верх. Это могущественная стихия и не всякому дано держать ее в узде, не давая вырваться наружу.
"Сейчас скажет: "Но ты, Анзор..." - ехидно подумал я.
Колдун продолжал:
- И когда такое случается, приходится действовать быстро и не всегда аккуратно.
- Не беспокойтесь, я все равно сделаю все, что бы стать оборотнем, как бы вы меня не уродовали, - я криво сел в постели, потому что лежа невозможно гордо разговаривать. - Даже если вы искалечите меня, как Нукаса, спасая свою шкуру.
И тут же прикусил губу. Как только такие слова у меня вырвались! Во-первых, я подвел Аше, потому что понятно, что никто, кроме нее, не мог рассказать мне про Нукаса. А во-вторых, ой, что сейчас со мной будет!
Хотя жезла-то волшебного у него с собой нет.
- А ты предпочитаешь, что бы обезумевшая тварь, убив меня, вырвалась на волю и носилась по округе, калеча людей? - спросил он ровным голосом.
Я пробормотал нечто, чего сам не понял, но вроде как извинился.
- Анзор, каждая неудача - рубец на моем сердце. Вот Милле. Первый мой оборотень. Сущность ее была - дикая кабаниха. Потрясающая была женщина. Такие в годину бедствий отстраняют власть имущих, встают вотглаве народа и выводят его к победе. Потом их долго славят в песнях и сказаниях. Целеустремленная, сильная, волевая, напористая честная, чистая - кабаньи качества в их лучшем проявлении. В спокойное время она прожила бы счастливую жизнь, княжа в своем огромном семействе. Люди-кабаны обычно очень плодовиты. Такова была Милле. Да, она многого достигла бы.
Он помолчал, глядя в пустоту.
- Ты знаешь, все кончилось очень трагично.
- Вы дали ей неиспытанное зелье?
- Нет, раствор всегда один и тот же. Состав его проверен веками. Не я его выдумал. Тут многое зависит от самого оборотня. У нее не хватило тонкости, что бы завершить превращение. А если не завершить трансформации, то выйти из этого состояния очень и очень трудно, может быть, вообще невозможно. Никто еще не выходил. Но я ищу, работаю. Может быть, удастся вызволить Аше.
- А Аше?
- Аше - кошка. Гордая, независимая, вкрадчивая, ласковая, обидчивая, со своей таинственной жизнью. Ей тяжело в вынужденном затворничестве. Грациозная. Верно, она хороша и сейчас, даже в этом своем покрывале? Аше испугалась. Превращение конечности у нее прошло удачно, даже легче, чем у тебя, а при полной трансформации, когда все тело стало сжиматься и вытягиваться, она потеряла голову. А этого делать нельзя. Потому и застряла. Но думаю, все же я смогу когда-нибудь ей помочь. Больше с женщинами я не работал. Слишком непредсказуемый материал. Потом явился Нукас. Сильнейшее желание стать конем. Почти навязчивая идея. Кто-то предсказал ему в детстве, что он станет человеком-конем, родоначальником бессчетных табунов, как герой их эпоса. Он сам родом из южных степей, тех, что лежат к западу от холмов, отделяющих земли людей Темной Луны. Транформация завершилась блестяще. Что значит - сильное желание. Я считал, что уже закончил работу над ним. Но жеребец взял верх над человеком. Это случилось весной, он стал рваться, пришел в неистовство, подавил моих слуг. Страшно подумать, каких бед он натворил бы, вырвись на свободу. Пришлось действовать быстро. Он опередил меня, сбил с ног, заряд получился сильнее, чем нужно. Я очень люблю Нукаса. Он моя вечная боль. Тут уже ничем не поможешь.
Мы сидели бок о бок, сгорбившись, он и я.
- Поэтому, я принял меры, что б с тобой этого не случилось. Что б я мог тебя контролировать, в случае чего. Ты же ведь опасный зверь! - он печально улыбнулся мне, и я не мог удержаться от ответной улыбки.
- Йоханес, - продолжил он, после недолгого молчания. - О! Тут и учить было нечему. Готовая птица. Природный оборотень, слышал о таких? Самородок! Пришел ко мне отточить мастерство. Они ведь сами все ко мне приходили. И Милле, и Аше... Да ведь и ты не ушел.
- А что случилось с ним? Куда делся его язык?
- Туда же, куда голова Нукаса. Этот сумасброд лелеял тайную мысль сделаться драконом. Однажды, вместо сокола он стал превращаться в чудовище. Мог ли я допустить, что бы подобное неуправляемое чудище летало над страной? Я пытался его остановить, наложил сковывающее заклятие - он плюнул в меня огнем и спалил свой собственный язык - вот что случилось. Опасное дело эти превращения, Анзор. Поэтому я принял все меры, до каких только смог додуматься, что б исключить вред. Вначале подготовил твою душу, потом - тело. Пусть эти меры кажутся тебе жестокими. Они необходимы. Ты сам избрал жестокий путь.
Я его не выбирал. Остальное верно. Пусть так.
- Выходит, вы занимаетесь оборотнями из чистого интереса?
- Вначале - да. Вначале я осваивал предмет, материал. Тебя же я готовлю для важного дела.
Час от часу не легче.
- Для какого еще дела?!
- Да ты ляг. Не все сразу. Вначале научись превращаться в волка. Ничто не должно отвлекать тебя. Сам знаешь, что может случиться. Не переживай - я не буду принуждать тебя. Ты же не раб мой. Да я и не смогу сделать этого.
Он наклонился и поднял с пола крохотную корзиночку. В ней был тот самый виноград размером со сливу. Я и не видел, когда он корзинку принес. Я едва сдержался, что б не фыркнуть: с этой корзинкой у него был нелепый вид, примерно, как у сказочного волка, который притворялся женой крестьянина.
- Это тоже оборотень, - пояснил он, крутя длинными пальцами виноградину. - Его поливают тем же раствором, на каком готовят тебе еду, но настаивают добавочно на листьях слив. Поэтому виноград вырастает похожим на сливу. Кстати, весь нужный для трансформации раствор уже готов. Дело за тобой. Выздоравливай.
Он начертил пальцами в воздухе над моим ложем светящийся знак - три волнистые черты друг над другом, одна поперек - улыбнулся и вышел.
Я смотрел, как знак медленно плывет по воздуху влево и гаснет. А потом стал есть виноград. А что мне еще оставалось делать? Он и вправду напоминал сливу - большие плотные ягоды с единственной косточкой внутри. Совсем не кислый. Дед такое обращение с растением не одобрил бы.
Теперь я больше не был влюблен в колдуна и не боялся его. Верил ли я ему? Не знаю. Его слова показались мне убедительнее жалоб Аше. Я готов был работать вместе с ним.
Наступил день полного превращения.
Я сидел голый в каменной купели и смотрел, как помощник колдуна завинчивает мою волчью лапу в обруч, вделанный во внутреннюю стенку этой посудины. Обруч сжимал запястье точно по границе шерсти и человеческой кожи. Казалось, он скрепляет мою человеческую и волчью части.
Помощник этот выглядел диковинно. Физиономию его вплоть до кончика носа покрывала грязно-рыжая шерсть, из которой смотрели цепкие, как колючки репейника, глазки. Небольшие ловкие ручки тоже сплошь поросли шерстью, свалявшейся, запятнанной, местами обгоревшей. И рубаха, чувствуется, лежала не на гладкой коже.
Кто он такой? Еще одно неудачное превращение?
Сзади сопел Нукас. Я спиной чувствовал тепло, исходящее от его могучего тела.
Колдун, хмурый, сосредоточенный, проверил, насколько хорошо закреплена моя лапа, коротко приказал что-то непонятное своему помощнику. Тот отвечал ему бойкой тарабарщиной. Вот, оказывается, совсем не обязательно для сохранения тайны окружать себя безъязыкими и неразумными - можно завести иностранных слуг. Гораздо приятнее.
Помощник после этих переговоров полез под стол, а колдун склонился ко мне, прощупывая светло-голубыми глазищами. Уже давно пора привыкнуть к его пронзительным взглядам, а у меня от них до сих пор все внутри инеем покрывается. Я надеялся, что он хоть подмигнет мне, улыбнется, но нет, конечно. Впрочем, ничего другого я от него и не ждал.
- Значит, Анзор, сейчас мы начнем лить раствор. Дыши глубже. Когда я махну рукой - вот так - окунешься с головой. Лапа твоя останется на воздухе - повторная обработка ей не полезна. Нукас чуть-чуть придержит тебя, чтоб раньше времени не выскочил. Не пугайся, топить тебя мы не собираемся, - колдун чуть улыбнулся одной стороной сжатого рта.
Ну, спасибо и на этом.
А я от волнения даже и улыбнуться не смог - только кивнул.
Колдун возвышался надо мной в своем черном одеянии с металлическим поясом. Зато на Нукасе и на мохнатом топорщились огромные кожаные фартуки.
Диковинный помощник выкатил из-под стола за горлышко здоровенную бутыль. Нукас с хлопком пальцами вытащил пробку и, свободно держа этакую тяжесть на весу, принялся лить на меня холодную жидкость со знакомым серовато-желтым оттенком и странным запахом, который тоже показался мне знакомым. Нет, не по прошлому превращению, тогда я не обратил на него внимания.
