- Обмойся и иди, тебя ждут, - приказал Четери, поворачиваясь к другим ученикам и убирая мечи. - Так, теперь вы двое. Нападайте!
Макс облился у фонтана, не торопясь, вытирался, наблюдая за поединком, и вдруг почувствовал знакомую ауру за спиной.
- Здравствуйте, профессор, - сказал звонкий голос.
- Богуславская, - процедил он, оборачиваясь. - Как вы здесь оказались?
- Вы же прячетесь, профессор. В университет вы не вернулись, на приглашения не отвечаете. Вы не пришли даже к Александру Даниловичу, когда я его попросила вас позвать, как будто знали, - пожала Алина плечами. - Что мне оставалось делать, кроме как подкараулить вас здесь?
- И что вам от меня понадобилось? - сварливо поинтересовался профессор, обреченно присаживаясь на лавку.
- Я скучаю, - тихо призналась принцесса. - Мне не хватает наших занятий, и я про отца хотела узнать больше. А лучше вас его никто не знал.
- И чего вам больше не хватает - боевки или моих язвительных комментариев?
- А я вылечила собаку, - сообщила Богуславская. - Она под машину попала, и почти умерла. У нее позвоночник сломан был. Я срастила, и она ходит, даже не хромает. Только хвостом не виляет, и не понятно - то ли она никогда не виляла, то ли я что-то не так сделала…
- Вы хотите, чтобы я занялся вашей бродяжкой?
- Черных мало, и почти никто не владеет знаниями о нашем наследии, - занудно говорила Алина. - Вы - обладаете фундаментальными знаниями как в классической магии, так и в родовой, и что? Вы нас не учите. Не только меня - никого из черных. Вот, например, лорд Свидерский занимается со мной и Катей, но он мало знает про стихию смерти. Катя мне показывает…
- Вы с ума сошли, Алина?! Учиться у ведьмы!
- У кого мне учиться? Как магмоделированию - самоучкой?
- Я иногда жалею, что не остался на Лортахе, Богуславская. Может, там бы вы меня не достали.
- Лорд Макс, вы согласны! - Алина вскочила, запрыгала, как девчонка, волосы поднялись светлой волной и опустились, зеленые глаза сверкали.
- Богуславская, если вы кинетесь обниматься, я передумаю, - вставая со скамейки, предупредил Тротт. - Я согласую со Свидерским ваше расписание, чтобы вы могли слушать университетский курс полноценно, и мои проекты не пострадали.
- Хорошо, профессор, - счастливо кивая, Алинка быстро-быстро затараторила. - А с Матвеем и Димкой вы опять заниматься станете? Они так жалеют, что…
- Богуславская, кого вы еще приведете? Симонову? Своих однокурсников в полном составе?
Он еще бурчал, а она уже кричала Ситникову.
- Он согласен!
Матвей на миг отвлекся на ее голос, чувствительно получил по бритой голове и рухнул на теплые плиты.
- Матвей! Матвей! - заголосила Алина, кидаясь к нему. - Извини, это я виновата.
Тротт деланно хмурился, перечислял все неудобства и сложности, что по собственной глупости себе создал. И так и не признался, что рад бреши в комфортном одиночестве.
28.2.
Автор - Березникова Наталья (Tartaruga)
Королевский кортеж остановился на невидимой, но ощутимой границе. Просто никому как-то не хотелось идти дальше опушки дубравы. Королева вышла из автомобиля и пошла вперед одна. Охрана попыталась было пойти за ней - но была остановлена одним взглядом зеленых глаз, чье мерцание даже днем производило неизгладимое впечатление.
Королева шла по мягкой траве, за которой никто как будто не ухаживал, но она была ровной, словно подстриженной, и так и просила разуться. Что королева и сделала, немного отдалившись от свиты. Маленькая босая фигурка приблизилась к знаменитым дубам, окружающим самое запретное место в королевстве. Дубы угрожающе наклонились ей навстречу - и вдруг выпрямились, слегка отступили и протянули к ней зеленые ветви, словно приветствуя. Но не пропустили - второй ряд сплелся ветками, создавая непроходимую зеленую стену.
Королева села прямо в траву.
"Ах, профессор, профессор, ну что же Вы так..."
Тишина была ей ответом.
Потом из шелеста дубовых листьев донесся тихий отзвук: "Богуславская, снова Вы..."
"Да, я. Хотя я теперь Корвин-Рудлог..."
"И чему обязан таким высоким визитом?"
"Я пришла спросить, не решили ли Вы вернуться..."
"Снова? Нет, я решений своих не меняю".
"Вы нужны мне, вы нужны Блакории".
"Дело в том, что мне-то не нужен никто. Я сделал все, что мог и живу теперь так, как я хочу."
"Только Ваши эликсиры регулярно появляются в храме. Спасибо, они очень помогают жрецам восстанавливать возвращающихся детей Корвина. Кто бы мне помог..."
"Корона не зря выбрала Вас. УчИтесь - Вы ведь всегда любили учиться, а теперь можете и применять новые знания".
"Но в мои королевские обязанности входит еще и обеспечение страны достойным наследником..."
"И чем же я могу тут помочь? Советом?"
"Да хотя бы и советом!"
"Без меня. Советчиков найдется достаточно. И консорта вы выберете достойного, не сомневаюсь. А теперь извините, у меня эксперимент. Передайте госпоже Дорофее благодарность за доставляемое молоко. И напомните, что мой портал НИЧЕГО другого не пропускает. Все просто сгорает."
"Лорд Макс!"
"Прощайте, ваше величество. Подданные ждут Вас. Вон как изволновался граф Ситников..."
Королева встала. Погладила ствол ближайшего дуба. Ей показалось или он вздрогнул и чуть потеплел?
Она повернулась и пошла не оглядываясь к ожидавшему ее кортежу. А как хотелось оглянуться! Что-то словно смотрело ей вслед, но она знала - оглянется, и это ощущение пропадет...
28.1.
- А если нас арестуют? - голос Дугласа Макноута звучал диссонансом с гордо вздернутой головой и прямыми плечами. - Правители будут не только с личной охраной, но и с главами служб безопасности, а мы в розыске во всех странах по делам о покушениях и убийствах.
Черныш с неуловимой презрительной гримасой поморщился.
- Победителей не судят, Макноут. Мы сможем себя защитить, но главное - никто не посмеет встать на пути Ворона.
Руины Рибенштата производили гнетущее впечатление, даже по сравнению с погибшим Лаунвайтом. Может быть, потому, что площади и проспекты превратились в топкие болота, курящиеся тяжелыми испарениями и между ними замшелыми камнями возвышались остовы зданий.
Старый дворец Гёттенхольдов, до войны служивший музеем, сохраненный благодаря Мартину Съедентенту, подготовили к церемонии. Каковы бы не были традиции, сейчас другого места для коронации, кроме дворцовой часовни и ведущей к нему широкой галереи, не было. Двери распахнули, в самой часовне молились жрецы Триединого, старая корона династии покоилась перед алтарем. В галерее, ближе к дверям, расположились немногочисленная блакорийская аристократия, на небольшом отдалении - правители и делегации Рудлога, Бермонта, Йоллоувиня, Песков, Эмиратов, Маль-Серены. Самой малочисленной была Инляяндская - слишком мало осталось там аристократов, и только настойчивая просьба исполняющего обязанности министра иностранных дел графа Вилхерда побудила герцога Дармоншира присоединиться к нему и герцогу Таммингтону.
Появление бывших заговорщиков вызвало шквал. Эмоции, сверкающие щиты, снятое с предохранителей оружие. Но Верховный жрец Триединого встал в дверях часовни и предостерегающе поднял руку.
- Божья воля, - коротко и тихо сказал старик и отступил в глубь часовни. Наступила тишина, в которой по нарастающей полились песнопения, которых давно не слышали эти стены. Светильники вспыхнули и погасли, и из сгущающейся тьмы соткалась фигура мужчины с распахнутыми за спиной крыльями.
- Подойдите, - прозвучал властный голос, и те, к кому он был обращен, качнулись вперед.
- Боги не любят, когда их дети преступают их же законы. Благие намерения… Пустые и напрасные усилия… Страдания. Смерти.
- Ты считаешь, что Высшая Цель оправдывает средства? - Черныш, помимо воли, медленно опускался на колени, его тело ломало и корежило. - Тебе все равно, что убитый твоими руками неродившийся ребенок царевны Антиопы, прекрасная девочка, стала бы величайшей соправительницей сына воздуха и воды, которым под силу было оживить даже безжизненную Туну. Тебе не было больно, как матерям, на чьих глазах иномирцы терзали детей. Ты не видел слез женщин, изнасилованных, умерших в страшных муках. Тебя не тронули отчаяние и страдания мужчин, не сумевших исполнить свое предназначение - защитить своих родителей, жен, детей. Ты хотел спасти мир, ты говоришь? Так узнай, что чувствовал спасенный тобой мир.
Черныш, корчившийся на полу, кричал беззвучно, его тело распадалось на песчинки, медленно, по микронам.
- Вы колебались, но продолжали дело, причинявшее явный вред, ради призрачной пользы. Гордыня, жажда власти, - на колени опустились Макноут, Львовский, Брин, их соратники. - Мои сестра и братья пожертвовали детьми, я отдам долг, - и заговорщики рассыпались пылью.
- Не в моих силах лишить перерождения, но века и тысячелетия они будут проживать жизни тех, кого погубили. И если поймут, если смирятся - переломят судьбу. Нет - круг не разорвут. И я заплачу за вмешательство, но это справедливая плата за то, что я сделаю. Любимая дочь моя!
Светильники вспыхнули, огонь протестующе взревел, но корона уже опускалась на светлую голову, и зеленые глаза засветились от выброса невиданной темной силы…
27.
- Мама, какое общежитие?! - Люджина тяжело поднялась из-за стола, потерла поясницу. - Какая казарма? Ничего не понимаю.
В трубке что-то объясняли, отчего Люджина только качала головой и скептически хмыкала.
- Ладно, мам. Адрес скажи. Да, приеду. Да, сейчас.
Отключилась, пошла в кабинет Стрелковского, переваливаясь, как яхта на высокой волне.
- А почему она у нас не остановилась? - удивился Игорь.
- Да не знаю я, - чуточку раздраженно - от жары и маминого фортеля - ответила Дробжек-младшая. - Вот давай съездим и все узнаем.
- Давай съездим, - покладисто согласился полковник, скрывая улыбку.
Они доехали до общежития строительного колледжа, временно отданного под размещение военных, пешком поднялись на третий этаж (что не добавило Люджине хорошего настроения) и постучались в тонкую дверь, покрашенную в непрактичный светло-зеленый цвет.
- Можно, - ответила женщина.
Игорь Иванович пропустил капитана вперед и даже немного подтолкнул, потому что Люджина что-то замешкалась. Стрелковский посмотрел поверх ее макушки. За столом сидели и мирно обедали Анежка Витановна и Милослав Вотжеч. Мужчина поднялся с хозяйского места, прошел к гостям, поздоровался с Игорем за руку, кивнул Люджине.
- День добрый. Проходите к столу, - пригласил мягко. - Анежка, корми дочь, зятя.
Люджина с изумлением смотрела на хлопотавшую мать, порозовевшую, смущенную. Переглянулась со Стрелковским, и тот незаметно сжал ее коленку, успокаивая.
- Что же к нам не приехали, Анежка Витановна? - полковник с аппетитом ел куриный суп. - Дом большой, места много.
- Да мы не надолго, - переглянувшись с Вотжечем, ответила теща. - Добровольцев звали, в Инляндии воевать. Тут полк формируют. Скоро уж выходим.
- Мама, - возразила Люджина хриплым от сдерживаемых слез голосом. - Ты… Тем более, надо было к нам. Хоть бы повидались, поговорили…
- Анежка, - встал Милослав. - У нас ни чая, ни к чаю. Тут рядом магазинчик…
- Сходи, - согласилась Анежка, убирая посуду.
- Люджина, неудобно, мы с пустыми руками, - поднялся и полковник.
Женщины помолчали, Анежка Витановна наливала воду в помятый чайник, ставила на конфорку электроплитки.
- Что молчишь-то? - грубовато спросила старшая. - Спрашивай, что хотела.
- Мам, ты что… замуж вышла? - спросила Люджина с запинкой.
- Замуж, - отмахнулась Анежка. - Не молоденькая, замуж-то. Живу я с ним, с Мило.
- Ну и живи, - пожала плечами дочь. - А что к нам-то не приехала?
- Опять за рыбу деньги, - всплеснула полотенцем старшая. - Что пристала?
- Ты меня стесняешься, что ли? - догадалась Люджина. - Так не надо. Что я, маленькая, не пойму?
- Я себя стесняюсь, Люджинка, - Анежка Витановна села, уронила руки на колени. - Шестой десяток, да война. А я любиться…
26.
- Сафаиита, - запыхавшаяся Суреза заглянула в кабинет Ангелины. - Поспешите, сладу никакого с ними нет!
- Опять, - владычица вздохнула, отложила ручку. - Я сейчас приду, Суреза.
Ангелина вышла вслед за служанкой, но той уже не было - видно, побоялась надолго оставить поле боя. Из покоев наследника доносились визги и причитания. Ани сделала строгое лицо и открыла дверь. Дети играли в пятнашки. Водил, видимо Щен, сын ее тер-сели. Гели улепетывал, за ним по шелковому ковру, рассыпая искры и оставляя дырки, скользили огненные саламандры, со свистом вились анодари. Тер-сели с заносом развернулся, отчего на плитах отпечатались следы мокрых лап, и прицельно «плюнул» струйкой воды в зазевавшуюся ящерицу. Та возмущенно полыхнула, ковер занялся, анодари забили крылышками, пламя весело вспыхнуло, малита подбежала с кувшином…
- Так, безобразники, - Ангелина подхватила вырывающегося сына. - А ну, брысь!
Анодари с возмущенным писком вылетели в окно, тер-сели просочился сквозь пол и тут же весело залаял из сада, обиженные саламандры утекли в свечное пламя. Сын дракона дрыгнул голыми ногами, вывинчиваясь из материнских рук, Ангелина подхватила его у самого пола, похолодела от испуга. Лужица на полу пошла ледком. Гели метнулся догонять друзей, за ним кинулись служанки. Ани рассмеялась.
- Суреза, - все еще улыбаясь, приказала госпожа. - Я, пожалуй, выпью чаю. И скажи владыке, что я его жду…
25.
Вей Ши впервые после коронации отца шел цветущими садами императора Ши. По-прежнему в одежде простого воина, по-прежнему изгнанник.
Император принял его в том же зале, в котором когда-то Хань Ши принимал Четерии, и в котором отдал внука ему в ученики.
- Ты единственный наследник, - сухо сказал ему владетель Йеллоувиня. – И должен быть приближен к управлению государством, которое унаследуешь. Однако я нахожу, что причина, по которой ты отослан, все еще существует, и продолжение обучения у владыки Тафии будет тебе на пользу.
- Мой долг повиноваться тебе, Светлый Император, - Вей Ши поклонился.
- Ты послушный сын, и это радует меня, - величественный кивок. – Позвал же я сообщить, что намерен тебя женить.
- На ком это, отец? – спросил изумленный Вей Ши.
- На шестой принцессе дома Рудлог, Каролине-Иоанне, - отвечал любящий родитель. – Невеста хоть куда, не правда ли?
- Отец, я о женитьбе еще не думаю!
- Ты не думаешь, так я за тебя подумал.
- Воля ваша, но рудложка мне вовсе не нравится. Для меня с детства воспитывали трех лучших дев империи – тонких, как веточка сакуры, темноволосых и темноглазых, как летняя пьентанская ночь, нежных, как лунный свет в твоем саду. А эта принцесса наверняка длинная, грубая и тяжеловесная, как ее имя. Ка-ро-ли-на! – тихо и неразборчиво. - Надо же, и эта Каролина.
- После понравится. Стерпится, слюбится. Главное – трон укрепить.
- Я не чувствую себя способным сделать ее счастливой.
- Не твое горе – ее счастье. В каждом правящем доме по Красной принцессе, и ничего, сами как-то справляются, куют счастье. У них отец – Небесный Кузнец, это у них наследственное…
- Каролиша, - Ангелина и Василиса уже довольно давно сидели на мягком диванчике в ее комнате, Святослав Федорович стоял у открытого окна, хмурил брови, она сама рисовала что-то монументальное, разложив на полу большой лист. – Пожалуйста, прервись ненадолго!
Макс облился у фонтана, не торопясь, вытирался, наблюдая за поединком, и вдруг почувствовал знакомую ауру за спиной.
- Здравствуйте, профессор, - сказал звонкий голос.
- Богуславская, - процедил он, оборачиваясь. - Как вы здесь оказались?
- Вы же прячетесь, профессор. В университет вы не вернулись, на приглашения не отвечаете. Вы не пришли даже к Александру Даниловичу, когда я его попросила вас позвать, как будто знали, - пожала Алина плечами. - Что мне оставалось делать, кроме как подкараулить вас здесь?
- И что вам от меня понадобилось? - сварливо поинтересовался профессор, обреченно присаживаясь на лавку.
- Я скучаю, - тихо призналась принцесса. - Мне не хватает наших занятий, и я про отца хотела узнать больше. А лучше вас его никто не знал.
- И чего вам больше не хватает - боевки или моих язвительных комментариев?
- А я вылечила собаку, - сообщила Богуславская. - Она под машину попала, и почти умерла. У нее позвоночник сломан был. Я срастила, и она ходит, даже не хромает. Только хвостом не виляет, и не понятно - то ли она никогда не виляла, то ли я что-то не так сделала…
- Вы хотите, чтобы я занялся вашей бродяжкой?
- Черных мало, и почти никто не владеет знаниями о нашем наследии, - занудно говорила Алина. - Вы - обладаете фундаментальными знаниями как в классической магии, так и в родовой, и что? Вы нас не учите. Не только меня - никого из черных. Вот, например, лорд Свидерский занимается со мной и Катей, но он мало знает про стихию смерти. Катя мне показывает…
- Вы с ума сошли, Алина?! Учиться у ведьмы!
- У кого мне учиться? Как магмоделированию - самоучкой?
- Я иногда жалею, что не остался на Лортахе, Богуславская. Может, там бы вы меня не достали.
- Лорд Макс, вы согласны! - Алина вскочила, запрыгала, как девчонка, волосы поднялись светлой волной и опустились, зеленые глаза сверкали.
- Богуславская, если вы кинетесь обниматься, я передумаю, - вставая со скамейки, предупредил Тротт. - Я согласую со Свидерским ваше расписание, чтобы вы могли слушать университетский курс полноценно, и мои проекты не пострадали.
- Хорошо, профессор, - счастливо кивая, Алинка быстро-быстро затараторила. - А с Матвеем и Димкой вы опять заниматься станете? Они так жалеют, что…
- Богуславская, кого вы еще приведете? Симонову? Своих однокурсников в полном составе?
Он еще бурчал, а она уже кричала Ситникову.
- Он согласен!
Матвей на миг отвлекся на ее голос, чувствительно получил по бритой голове и рухнул на теплые плиты.
- Матвей! Матвей! - заголосила Алина, кидаясь к нему. - Извини, это я виновата.
Тротт деланно хмурился, перечислял все неудобства и сложности, что по собственной глупости себе создал. И так и не признался, что рад бреши в комфортном одиночестве.
28.2.
Автор - Березникова Наталья (Tartaruga)
Королевский кортеж остановился на невидимой, но ощутимой границе. Просто никому как-то не хотелось идти дальше опушки дубравы. Королева вышла из автомобиля и пошла вперед одна. Охрана попыталась было пойти за ней - но была остановлена одним взглядом зеленых глаз, чье мерцание даже днем производило неизгладимое впечатление.
Королева шла по мягкой траве, за которой никто как будто не ухаживал, но она была ровной, словно подстриженной, и так и просила разуться. Что королева и сделала, немного отдалившись от свиты. Маленькая босая фигурка приблизилась к знаменитым дубам, окружающим самое запретное место в королевстве. Дубы угрожающе наклонились ей навстречу - и вдруг выпрямились, слегка отступили и протянули к ней зеленые ветви, словно приветствуя. Но не пропустили - второй ряд сплелся ветками, создавая непроходимую зеленую стену.
Королева села прямо в траву.
"Ах, профессор, профессор, ну что же Вы так..."
Тишина была ей ответом.
Потом из шелеста дубовых листьев донесся тихий отзвук: "Богуславская, снова Вы..."
"Да, я. Хотя я теперь Корвин-Рудлог..."
"И чему обязан таким высоким визитом?"
"Я пришла спросить, не решили ли Вы вернуться..."
"Снова? Нет, я решений своих не меняю".
"Вы нужны мне, вы нужны Блакории".
"Дело в том, что мне-то не нужен никто. Я сделал все, что мог и живу теперь так, как я хочу."
"Только Ваши эликсиры регулярно появляются в храме. Спасибо, они очень помогают жрецам восстанавливать возвращающихся детей Корвина. Кто бы мне помог..."
"Корона не зря выбрала Вас. УчИтесь - Вы ведь всегда любили учиться, а теперь можете и применять новые знания".
"Но в мои королевские обязанности входит еще и обеспечение страны достойным наследником..."
"И чем же я могу тут помочь? Советом?"
"Да хотя бы и советом!"
"Без меня. Советчиков найдется достаточно. И консорта вы выберете достойного, не сомневаюсь. А теперь извините, у меня эксперимент. Передайте госпоже Дорофее благодарность за доставляемое молоко. И напомните, что мой портал НИЧЕГО другого не пропускает. Все просто сгорает."
"Лорд Макс!"
"Прощайте, ваше величество. Подданные ждут Вас. Вон как изволновался граф Ситников..."
Королева встала. Погладила ствол ближайшего дуба. Ей показалось или он вздрогнул и чуть потеплел?
Она повернулась и пошла не оглядываясь к ожидавшему ее кортежу. А как хотелось оглянуться! Что-то словно смотрело ей вслед, но она знала - оглянется, и это ощущение пропадет...
28.1.
- А если нас арестуют? - голос Дугласа Макноута звучал диссонансом с гордо вздернутой головой и прямыми плечами. - Правители будут не только с личной охраной, но и с главами служб безопасности, а мы в розыске во всех странах по делам о покушениях и убийствах.
Черныш с неуловимой презрительной гримасой поморщился.
- Победителей не судят, Макноут. Мы сможем себя защитить, но главное - никто не посмеет встать на пути Ворона.
Руины Рибенштата производили гнетущее впечатление, даже по сравнению с погибшим Лаунвайтом. Может быть, потому, что площади и проспекты превратились в топкие болота, курящиеся тяжелыми испарениями и между ними замшелыми камнями возвышались остовы зданий.
Старый дворец Гёттенхольдов, до войны служивший музеем, сохраненный благодаря Мартину Съедентенту, подготовили к церемонии. Каковы бы не были традиции, сейчас другого места для коронации, кроме дворцовой часовни и ведущей к нему широкой галереи, не было. Двери распахнули, в самой часовне молились жрецы Триединого, старая корона династии покоилась перед алтарем. В галерее, ближе к дверям, расположились немногочисленная блакорийская аристократия, на небольшом отдалении - правители и делегации Рудлога, Бермонта, Йоллоувиня, Песков, Эмиратов, Маль-Серены. Самой малочисленной была Инляяндская - слишком мало осталось там аристократов, и только настойчивая просьба исполняющего обязанности министра иностранных дел графа Вилхерда побудила герцога Дармоншира присоединиться к нему и герцогу Таммингтону.
Появление бывших заговорщиков вызвало шквал. Эмоции, сверкающие щиты, снятое с предохранителей оружие. Но Верховный жрец Триединого встал в дверях часовни и предостерегающе поднял руку.
- Божья воля, - коротко и тихо сказал старик и отступил в глубь часовни. Наступила тишина, в которой по нарастающей полились песнопения, которых давно не слышали эти стены. Светильники вспыхнули и погасли, и из сгущающейся тьмы соткалась фигура мужчины с распахнутыми за спиной крыльями.
- Подойдите, - прозвучал властный голос, и те, к кому он был обращен, качнулись вперед.
- Боги не любят, когда их дети преступают их же законы. Благие намерения… Пустые и напрасные усилия… Страдания. Смерти.
- Ты считаешь, что Высшая Цель оправдывает средства? - Черныш, помимо воли, медленно опускался на колени, его тело ломало и корежило. - Тебе все равно, что убитый твоими руками неродившийся ребенок царевны Антиопы, прекрасная девочка, стала бы величайшей соправительницей сына воздуха и воды, которым под силу было оживить даже безжизненную Туну. Тебе не было больно, как матерям, на чьих глазах иномирцы терзали детей. Ты не видел слез женщин, изнасилованных, умерших в страшных муках. Тебя не тронули отчаяние и страдания мужчин, не сумевших исполнить свое предназначение - защитить своих родителей, жен, детей. Ты хотел спасти мир, ты говоришь? Так узнай, что чувствовал спасенный тобой мир.
Черныш, корчившийся на полу, кричал беззвучно, его тело распадалось на песчинки, медленно, по микронам.
- Вы колебались, но продолжали дело, причинявшее явный вред, ради призрачной пользы. Гордыня, жажда власти, - на колени опустились Макноут, Львовский, Брин, их соратники. - Мои сестра и братья пожертвовали детьми, я отдам долг, - и заговорщики рассыпались пылью.
- Не в моих силах лишить перерождения, но века и тысячелетия они будут проживать жизни тех, кого погубили. И если поймут, если смирятся - переломят судьбу. Нет - круг не разорвут. И я заплачу за вмешательство, но это справедливая плата за то, что я сделаю. Любимая дочь моя!
Светильники вспыхнули, огонь протестующе взревел, но корона уже опускалась на светлую голову, и зеленые глаза засветились от выброса невиданной темной силы…
27.
- Мама, какое общежитие?! - Люджина тяжело поднялась из-за стола, потерла поясницу. - Какая казарма? Ничего не понимаю.
В трубке что-то объясняли, отчего Люджина только качала головой и скептически хмыкала.
- Ладно, мам. Адрес скажи. Да, приеду. Да, сейчас.
Отключилась, пошла в кабинет Стрелковского, переваливаясь, как яхта на высокой волне.
- А почему она у нас не остановилась? - удивился Игорь.
- Да не знаю я, - чуточку раздраженно - от жары и маминого фортеля - ответила Дробжек-младшая. - Вот давай съездим и все узнаем.
- Давай съездим, - покладисто согласился полковник, скрывая улыбку.
Они доехали до общежития строительного колледжа, временно отданного под размещение военных, пешком поднялись на третий этаж (что не добавило Люджине хорошего настроения) и постучались в тонкую дверь, покрашенную в непрактичный светло-зеленый цвет.
- Можно, - ответила женщина.
Игорь Иванович пропустил капитана вперед и даже немного подтолкнул, потому что Люджина что-то замешкалась. Стрелковский посмотрел поверх ее макушки. За столом сидели и мирно обедали Анежка Витановна и Милослав Вотжеч. Мужчина поднялся с хозяйского места, прошел к гостям, поздоровался с Игорем за руку, кивнул Люджине.
- День добрый. Проходите к столу, - пригласил мягко. - Анежка, корми дочь, зятя.
Люджина с изумлением смотрела на хлопотавшую мать, порозовевшую, смущенную. Переглянулась со Стрелковским, и тот незаметно сжал ее коленку, успокаивая.
- Что же к нам не приехали, Анежка Витановна? - полковник с аппетитом ел куриный суп. - Дом большой, места много.
- Да мы не надолго, - переглянувшись с Вотжечем, ответила теща. - Добровольцев звали, в Инляндии воевать. Тут полк формируют. Скоро уж выходим.
- Мама, - возразила Люджина хриплым от сдерживаемых слез голосом. - Ты… Тем более, надо было к нам. Хоть бы повидались, поговорили…
- Анежка, - встал Милослав. - У нас ни чая, ни к чаю. Тут рядом магазинчик…
- Сходи, - согласилась Анежка, убирая посуду.
- Люджина, неудобно, мы с пустыми руками, - поднялся и полковник.
Женщины помолчали, Анежка Витановна наливала воду в помятый чайник, ставила на конфорку электроплитки.
- Что молчишь-то? - грубовато спросила старшая. - Спрашивай, что хотела.
- Мам, ты что… замуж вышла? - спросила Люджина с запинкой.
- Замуж, - отмахнулась Анежка. - Не молоденькая, замуж-то. Живу я с ним, с Мило.
- Ну и живи, - пожала плечами дочь. - А что к нам-то не приехала?
- Опять за рыбу деньги, - всплеснула полотенцем старшая. - Что пристала?
- Ты меня стесняешься, что ли? - догадалась Люджина. - Так не надо. Что я, маленькая, не пойму?
- Я себя стесняюсь, Люджинка, - Анежка Витановна села, уронила руки на колени. - Шестой десяток, да война. А я любиться…
26.
- Сафаиита, - запыхавшаяся Суреза заглянула в кабинет Ангелины. - Поспешите, сладу никакого с ними нет!
- Опять, - владычица вздохнула, отложила ручку. - Я сейчас приду, Суреза.
Ангелина вышла вслед за служанкой, но той уже не было - видно, побоялась надолго оставить поле боя. Из покоев наследника доносились визги и причитания. Ани сделала строгое лицо и открыла дверь. Дети играли в пятнашки. Водил, видимо Щен, сын ее тер-сели. Гели улепетывал, за ним по шелковому ковру, рассыпая искры и оставляя дырки, скользили огненные саламандры, со свистом вились анодари. Тер-сели с заносом развернулся, отчего на плитах отпечатались следы мокрых лап, и прицельно «плюнул» струйкой воды в зазевавшуюся ящерицу. Та возмущенно полыхнула, ковер занялся, анодари забили крылышками, пламя весело вспыхнуло, малита подбежала с кувшином…
- Так, безобразники, - Ангелина подхватила вырывающегося сына. - А ну, брысь!
Анодари с возмущенным писком вылетели в окно, тер-сели просочился сквозь пол и тут же весело залаял из сада, обиженные саламандры утекли в свечное пламя. Сын дракона дрыгнул голыми ногами, вывинчиваясь из материнских рук, Ангелина подхватила его у самого пола, похолодела от испуга. Лужица на полу пошла ледком. Гели метнулся догонять друзей, за ним кинулись служанки. Ани рассмеялась.
- Суреза, - все еще улыбаясь, приказала госпожа. - Я, пожалуй, выпью чаю. И скажи владыке, что я его жду…
25.
Вей Ши впервые после коронации отца шел цветущими садами императора Ши. По-прежнему в одежде простого воина, по-прежнему изгнанник.
Император принял его в том же зале, в котором когда-то Хань Ши принимал Четерии, и в котором отдал внука ему в ученики.
- Ты единственный наследник, - сухо сказал ему владетель Йеллоувиня. – И должен быть приближен к управлению государством, которое унаследуешь. Однако я нахожу, что причина, по которой ты отослан, все еще существует, и продолжение обучения у владыки Тафии будет тебе на пользу.
- Мой долг повиноваться тебе, Светлый Император, - Вей Ши поклонился.
- Ты послушный сын, и это радует меня, - величественный кивок. – Позвал же я сообщить, что намерен тебя женить.
- На ком это, отец? – спросил изумленный Вей Ши.
- На шестой принцессе дома Рудлог, Каролине-Иоанне, - отвечал любящий родитель. – Невеста хоть куда, не правда ли?
- Отец, я о женитьбе еще не думаю!
- Ты не думаешь, так я за тебя подумал.
- Воля ваша, но рудложка мне вовсе не нравится. Для меня с детства воспитывали трех лучших дев империи – тонких, как веточка сакуры, темноволосых и темноглазых, как летняя пьентанская ночь, нежных, как лунный свет в твоем саду. А эта принцесса наверняка длинная, грубая и тяжеловесная, как ее имя. Ка-ро-ли-на! – тихо и неразборчиво. - Надо же, и эта Каролина.
- После понравится. Стерпится, слюбится. Главное – трон укрепить.
- Я не чувствую себя способным сделать ее счастливой.
- Не твое горе – ее счастье. В каждом правящем доме по Красной принцессе, и ничего, сами как-то справляются, куют счастье. У них отец – Небесный Кузнец, это у них наследственное…
- Каролиша, - Ангелина и Василиса уже довольно давно сидели на мягком диванчике в ее комнате, Святослав Федорович стоял у открытого окна, хмурил брови, она сама рисовала что-то монументальное, разложив на полу большой лист. – Пожалуйста, прервись ненадолго!
